Шесть лет назад капитан Георгий Касабиев, очнувшись в госпитале после подрыва на минном поле и увидев, что у него нет ноги, закричал на всю палату: "Не надо меня списывать из армии! Я хочу служить!"
С ТЕХ пор ныне подполковник, командир отдельного танкового батальона 19-й мотострелковой дивизии СКВО, слушатель командного факультета Военной академии им. Фрунзе борется за своё место в армейском строю. Касабиев был нужен на войне и оказался ненужным в мирной жизни. Военные чинуши открыто дают понять боевому командиру, что он для армии - обуза.
За мужской поступок Родина удостоила Георгия орденом Мужества, хотя награду ему вручили втихаря, просто "сунув" орден под одеяло на госпитальной койке. В 32 года, без одного глаза, с протезом вместо левой ноги и покалеченной рукой, подполковник Касабиев научился водить танк и стрелять из пушки... И без армии себя не мыслит.
Дембельская рота
ЖОРИК Касабиев по всем уставным и человеческим меркам - офицер правильный, честный и не трус. И первое своё боевое крещение он принял у себя на родине, в Цхинвали, будучи ещё мальчишкой, во время грузинско-южноосетинского конфликта в 1992 г. Жорику ненавистны свист пуль и запах пороха. Но присяге он верен как никто другой. Осетины, служа Отечеству, всегда были отменными вояками.
После окончания Омского общевойскового училища Георгий попросился служить поближе к дому - в 503-й мотострелковый полк во Владикавказе. Там ему предложили, как говорят военные кадровики, "чёрную должность" - командира роты.
- Роту не пройдёшь - офицером не станешь, - смеётся подполковник Касабиев. - Никогда в жизни не забуду слова комполка перед отправкой на чеченский фронт: "Смотри, Георгий, не дай бог, принесёшь мне потери!" И я приказ выполнил.
До моего ранения потерь в роте не было. Она наполовину состояла из дембелей, и многим бойцам оставалось до родного порога 2-3 месяца. Как им отдать приказ "идти на смерть"? Перед первым боем я отбирал добровольцев, но вся рота сделала шаг вперёд. Никто не сдрейфил.
На войне так бывает, что вскоре остался без роты: её взводами укрепили другие обескровленные боями подразделения 503-го полка. Так я стал заместителем начальника штаба полка.
В тот день - 2 марта 2000 г. - ему поставили очередную боевую задачу. У села Мартан-Чу предстояло перекрыть бандитские тропы "гвардейцев" Гелаева, по которым они могли пройти в тыл федералам. Вместе с Касабиевым были десяток солдат-сапёров и ещё один офицер.
- Высотку для обороны мы нашли чудненькую, у слияния двух рек, - рассказывает Георгий. - С одним пулемётом можно хоть трое суток воевать против роты "духов". Но, прежде чем посадить туда взвод, предстояло заминировать подходы. Вот этим и занялись мои сапёры. Но я как сердцем чувствовал беду, хотя о минных полях в этом районе меня никто не предупреждал.
Кровавый снег
ЕЩЁ в первую чеченскую войну здесь всё было заминировано. Спецгруппы разведчиков, работая в горах, после себя минировали все маршруты, а недоступные места засыпали с вертолётов минами без самоликвидаторов.
- Вот на такой "паштет" - противопехотную мину, похожую на консервную банку, - и наступил первый солдат, - продолжает вспоминать Георгий. - Качусь по склону, на ходу разматывая жгут с приклада автомата. Беру его, как младенца, на руки - и бегом к бээмпэшке. А краем глаза вижу, что второй солдат идёт к реке. Я истошно кричу: "Стоять!" И ещё один взрыв. И тут третий взрыв. Мина разорвалась подо мной! Первое, что я увидел в госпитале Владикавказа, - это лицо моей жены, а из её глаз крупные, словно бусинки, текли слёзы по щекам, собираясь в две речушки, словно те... ну, у которых мы подорвались. А перед глазами кроваво-чёрный снег, на котором лежат пять оторванных минами ног. Одна из них - моя.
Год службы - за один протез
ЖОРИК перенёс около 20 операций, перевязки делались под наркозом, а кровь для переливания (очень редкой группы) врачи искали даже в Интернете. Повреждённый осколком глаз пришлось удалить. Хуже обстояло с рукой. Микрохирурги 24-го отделения Военного госпиталя им. Вишневского собрали её буквально по частям, нарастив на пальцах кожу, взятую с бедра Касабиева. Мучительно долго колдовали хирурги с остатком ноги. Вот тут у Жорика и началась "ломка": когда ему временно поставили отечественный протез.
- Пропади он пропадом! Меня от боли так "заклинило", что начал орать на врачей, жену. Жить не хотелось. Хоть стреляйся! А жена Людмила в ответ кричит: "Я тебя жалеть не буду. Ты же мужчина!" Сына Казимира в госпиталь привела, он сидел у моей постели и гладил забинтованный обрубок ноги.
В общем, переступил я через свой психоз, истерику и дурные мысли. А во Владикавказе уже "воевала" моя жена за "гнёздышко" в офицерском общежитии. До ранения мы же жили на 4-м этаже. И нас никак не хотели переводить на первый. Теперь за две "коммунальные" комнатушки внизу мы платим 2 тыс. руб. в месяц. Об отдельной квартире, как и многие офицеры дивизии, не мечтаем.
В дивизии встретили хорошо, но долго мурыжили с должностью. Многие знали, что моя заветная мечта - стать комбатом. Вот так неожиданно я "перешёл" в танкисты. Под моим началом около 200 подчинённых и 31 танк. Конечно, все эти 8 месяцев несладко было. На строевом смотре ножку не потянешь, и печатать шаг на плацу... не то чтобы больно, боюсь, протез не выдержит. Он у меня английский и стоит 150 тыс. рублей. Протез уже сейчас на ладан дышит, вот-вот сломается. Запасного нет! А менять его нужно раз в два года. Для меня это сумасшедшие деньги: нужно всей моей семье целый год не есть и не пить, чтобы купить себе "ногу". Однажды выручили друзья, пустили шапку по кругу. Пытались помочь мне во Владикавказе: мастера что-то мудрили, кроили. Вроде делали всё правильно, а я на него даже встать не могу - в глазах темнеет от боли. Вот сломается мой "англичанин" - и военной службе кранты. Может, на это и рассчитывает моё командование? А вдруг я у них денег на новый протез попрошу?
ПОСЛЕ нашего разговора подполковник Георгий Касабиев уходит, и за сотню метров я слышу ноющий скрип его протеза. Не дай бог, "англичанин" сломается... Знаю точно, что на костыли перед батальоном подполковник Касабиев не встанет. Их он выбросил ещё пять лет назад.