Терроризму прочат мрачную славу стать чумой XXI века. У нашей страны эта болезнь - застарелая. Кинжал, револьвер и бомба долгое время были главными средствами воздействия революционных радикалов на власть. По разгулу политического террора Россия шагала далеко "впереди планеты всей". Как это начиналось?
Вначале было слово
ВЕРНЕЕ, считают исследователи, несколько фраз, написанных весной 1862 года в камере Тверской полицейской части студентом Московского университета Петром Зайчневским. Арестованный за крамольные суждения, он в тюремной камере составляет прокламацию "Молодая Россия", где впервые в отечественной истории провозглашает убийство самым рациональным способом достижения политических целей. Если захватить Зимний дворец и "перебить живущих там", рассуждает Зайчневский, "может случиться, что дело кончится одним истреблением императорской фамилии, какой-нибудь сотни-другой людей".
Эта бредовая по сути своей фраза вызывала великий соблазн у сотен радикально настроенных молодых людей - одним или несколькими ударами покончить с царем и "его партией" и тем расчистить дорогу для осуществления идей, которые будто бы должны привести ко всеобщему благоденствию...
4 апреля 1866 года император Александр II, закончив обычную прогулку по Летнему саду, выходит за ворота, чтобы сесть в коляску. Неожиданно к нему подбегает молодой человек, выхватывает револьвер и направляет прямо в грудь. Нападение внезапное, а император вообще без личной охраны. Все могло закончиться трагически, если бы не крестьянин из Костромской губернии Осип Комиссаров, оказавшийся рядом с террористом. Он толкает его в локоть, и пуля пролетает над головой Александра II.
Злоумышленника зовут Дмитрий Каракозов. 26-летнему дворянскому отпрыску принадлежит печальная слава открытия эпохи политического терроризма в России. Следствие устанавливает, что Каракозов решается убить государя, наслушавшись разговоров на эту тему в кружке своего двоюродного брата Н. А. Ишутина. Верховный уголовный суд приговаривает Каракозова к повешению, и 3 сентября 1866 года его казнят при огромном стечении народа на Смоленском поле Васильевского острова.
25 мая 1867 года, во время визита императора России во Францию, на него покушается польский эмигрант Антон Березовский. К счастью, он неважный стрелок. Александра начинают мучить дурные предчувствия. Правда, судьба пока хранит его: 12 лет император проживет без покушений...
От револьвера - к динамиту
20 АПРЕЛЯ 1879 года во время утреннего променада при выходе на площадь Гвардейского штаба Александр встретил высокого молодого человека в чиновничьей фуражке. Разминувшись с ним, государь оборачивается и видит в руках незнакомца револьвер. Мгновенно сообразив, в чем дело, он бросается бежать зигзагами в сторону Певческого моста. Убийца кидается следом, стреляя на ходу, и успевает, прежде чем его схватят, выпустить пять пуль.
Александр Соловьев - так зовут 33-летнего террориста - бывший студент Петербургского университета и принадлежит к подпольному социалистическому кружку. Попытку цареубийства он предпринял по личной инициативе. На следствии Соловьев сознается, что большое впечатление на него произвел поступок Веры Засулич, которая годом ранее, 24 января 1878 года, стреляла в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова. Александр II, считавший необходимым придать делу Засулич не политический, а уголовный характер, весьма опрометчиво распорядился: "Судить, как воровку с Апраксина рынка!".
31 марта 1878 года дело слушалось судом присяжных в присутствии большого стечения публики. Вынесенный оправдательный приговор был встречен громом аплодисментов. Так правосудие в лице представителей общества вместо морального и юридического осуждения террористки выдало ей индульгенцию.
Между тем охота на императора принимает все более жестокие и коварные формы. В августе 1879 года Исполнительный комитет "Народной воли" выносит ему смертный приговор. В декабре следует взрыв на пути следования царского поезда из Ливадии в Москву. По ошибке бомбу подрывают не под императорским поездом, а под составом, в котором следует свита. Александр снова невредим, но понимает, что с каждым новым покушением шансов на спасение остается все меньше.
Опасность подстерегает уже и в Зимнем дворце. 5 февраля 1880 года в седьмом часу вечера, когда государь в кругу семьи беседует с приехавшим в Петербург братом императрицы принцем Александром Гессенским и его сыном Александром Болгарским, страшный удар сотрясает стены...
Ответственность за теракт, в результате которого восемь находившихся в караульном помещении солдат погибли, а еще 45 были ранены, год спустя возьмет на себя революционер Степан Халтурин, устроившийся во дворец истопником и беспрепятственно протащивший в свою каморку под императорской столовой около 40 кг динамита.
Через 5 дней после взрыва в Зимнем, едва придя в себя, самодержец созывает чрезвычайное совещание, на котором наконец устраивает давно назревавшую выволочку руководителям политического сыска и государственной безопасности. Он требует от вельмож ответа на вопрос: почему не удается побороть бесовскую стихию терроризма?
Куда смотрит полиция?
ЧТОБЫ понять, до какой степени спецслужбы империи оказались не готовы к появлению нового, чрезвычайно опасного противника, достаточно познакомиться с характеристикой секретной агентуры, которую вскоре после покушения Каракозова дал в докладной записке министру внутренних дел графу П. А. Шувалову назначенный руководителем петербургских "сексотов" чиновник III Отделения К. Ф. Филиппиус. Вот его мнение об агентах: "один убогий писака, один граф, идиот и безграмотный, один сапожник с Выборгской стороны, - писать он не умел вовсе, двое пьяниц... одна замужняя женщина, не столько агентша сама по себе, сколько любовница и сподручница одного из агентов, одна вдовствовавшая, хронически беременная полковница из Кронштадта..." Что и говорить, достойная команда...
А могло ли быть иначе, если ремесло тайных агентов считалось в обществе чуть ли не самым презренным? Причем это мнение многие десятилетия разделяли даже руководители корпуса жандармов. Известно, что шеф "голубых мундиров" Л. В. Дубельт имел привычку выплачивать своим добровольным помощникам-сексотам за доставлявшиеся ими сведения денежные суммы, кратные трем. "В память тридцати сребреников", - говаривал он.
Возглавивший политический розыск после теракта Каракозова граф Петр Шувалов пытается преодолеть синдром благородного презрения к доносчикам, требует от полиции и жандармов вербовать осведомителей в революционных организациях и самим внедрять в них агентов.
В России в это время распространяются идеи народничества, как грибы после дождя множатся подпольные кружки, создаются нелегальные типографии.
В 1874 году Петр Андреевич предложил Александру II проект созыва Земского собора, и недовольный государь немедленно отправляет его послом в Лондон. Смещение П. А. Шувалова - ошибка, и, похоже, ошибка роковая.
Сменивший П. Шувалова генерал-адъютант А. Л. Потапов не блещет, увы, ни талантами, ни умом. Политический сыск при нем снова быстро приходит в упадок. Его отстраняют от должности.
Очередной шеф жандармов Н. В. Мезенцев быстро становится жертвой собственной недальновидности. 30 января 1878 года полиция в Одессе ворвалась в одну из конспиративных квартир народников. В завязавшейся перестрелке пятеро жандармов и агентов полиции были ранены. Одесский военно-окружной суд приговорил одного из революционеров, Ивана Ковальского, к смертной казни, и 2 августа 1878 года он был расстрелян. В тот же день начальник Киевского губернского жандармского управления генерал В. Д. Новицкий предупреждает Мезенцева телеграммой, что в качестве акта мести следует ожидать покушения на него... 4 августа Николай Владимирович шлет подчиненному ответную депешу: "...эти намерения стоит отнести к области фантазий и бабьих сплетен, а не к действительности". Спустя буквально несколько часов во время прогулки по Манежной площади в Петербурге к автору этих строк спокойно подойдет террорист Сергей Кравчинский (будущий писатель Степняк-Кравчинский) и на глазах изумленных прохожих вонзит ему в грудь кинжал.
Запоздалые меры
12 ФЕВРАЛЯ 1880 года выходит в свет императорский указ о создании Верховной распорядительной комиссии по охранению государственного порядка и общественного спокойствия. Окончательно разочаровавшись в выходцах из корпуса жандармов, показавших полную несостоятельность, Александр II назначает руководителем комиссии боевого генерала М. Т. Лорис-Меликова. Вскрывается бездна безобразий. В частности, картина финансовых дел секретной полиции наводит Лорис-Меликова на мысль об огромных злоупотреблениях. Говоря современным языком, выделяемые суммы идут не по назначению. Сами имена тайных агентов по заведенному правилу не называют даже шефу жандармов, чтобы не допустить их расшифровки. Этим ловко пользуются полицейские чиновники, расходуя выписывавшиеся для агентуры деньги на собственные надобности.
Вместо того чтобы вплотную заниматься революционными организациями, политический розыск предпочитает интересоваться частной жизнью высших сановников. С этими сплетнями руководитель госбезопасности чаще всего и ездит на доклад к государю.
Александр II соглашается с выводами комиссии Лорис-Меликова и ставит крест на Третьем отделении. Его упраздняют, а взамен образовывают Департамент государственной полиции (позднее просто Департамент полиции) в составе МВД. Туда же передаются и жандармы, а шефом их отныне становится министр внутренних дел.
К началу 1881 года политический розыск докладывает императору об аресте большинства членов Исполнительного комитета "Народной воли". 27 февраля 1881 года в меблированных комнатах на Невском проспекте задержаны едва ли не последние остающиеся на свободе руководители народовольцев Михаил Тригони и Андрей Желябов. Утром 1 марта петербургский градоначальник генерал Федоров, собрав полицмейстеров и участковых приставов, торжественно объявляет им, что с террористами покончено, остается взять последних двух-трех человек.
Увы... Около 13 часов того же дня на набережной Екатерининского канала императора смертельно ранит бомба, брошенная Игнатием Гриневицким.
Размышляя над злосчастной судьбой Александра II, фрейлина Тютчева записала в своем дневнике: "В людях, которыми он пользовался, он предпочитал ничтожества, потому что думал, что над такими людьми легче властвовать и легче направлять их. Эта слабость характера покойного государя дискредитировала саму власть и привела страну в состояние той плачевной анархии, в которой мы находимся в настоящее время".
Банду возглавлял... прокурор