Праздник Победы - уважительный повод поднять заздравную чашу. А заодно и вспомнить, как потреблялось спиртное на фронте. Но прежде чем перейти к Великой Отечественной - краткая предыстория.
"Поскольку казенная винная порция является незначительной..."
НА РУБЕЖЕ XIX - XX веков между передовой частью русских военных медиков и Военным министерством разгорелся нешуточный спор о роли спиртного в жизни защитника Отечества. На Пироговском съезде в 1899 году все врачи секции военной медицины, кроме одного, высказались за отмену казенной винной порции - знаменитой чарки, и даже за строгий запрет на водку в вооруженных силах. Они утверждали, что алкоголь и в умеренных дозах - яд, что после введения воинской повинности (с 1874 г.) армия стала для молодежи школой приобретения алкогольных навыков. В самом деле, по данным профессора Н. И. Григорьева, из опрошенных им 450 петербургских мастеровых-алкоголиков 255 привыкли пить водку на военной службе.
С конца XVIII столетия до 1908 года хлебное вино отпускалось в военное время строевым нижним чинам 3 раза в неделю по чарке (160 г), нестроевым - 2 раза в неделю; в мирное время - по праздникам (не менее 15 чарок в год), а также по усмотрению командира "для поддержания здоровья" в ненастье, после длительных маршей, учений, парадов. Начальники всех рангов считали хорошим тоном угощать отличившиеся подразделения и отдельных солдат за свой счет, благо стоила водка недорого. То же самое происходило на флоте. Причем если Морской устав Петра I определил матросу 4 обязательные чарки в неделю, то с 1761 года чарочка моряку подносилась ежедневно.
В "Памятке новобранцу", высочайше утвержденной в 1875 году, был особый пункт "Водка. Польза от умеренного ее потребления и вред от излишнего". "При неблагоприятной погоде и невозможности иметь надлежащее пищевое довольствие, - внушалось новичкам, - водка бывает уместна и своевременна".
Мудрено ли, что предложение врачей-пироговцев Главный штаб России поначалу встретил в штыки, в 1900 году заявив: "Поскольку казенная винная порция является незначительной, она не может рассматриваться как злоупотребление спиртными напитками и полностью соответствует быту войск".
Прозрение наступило к окончанию проигранной Русско-японской войны. Внимательно наблюдавший за ее ходом германский император Вильгельм II тогда насмешливо заметил, что в грядущей европейской войне победа будет на стороне трезвого. Редактор официальной газеты российской армии в Маньчжурии Д. Г. Пиленко в 1905 году с горечью писал: "Главной причиной большинства наших поражений на Дальнем Востоке было пьянство солдат и офицеров". Этот же вывод сделали все-таки и полководцы с Дворцовой площади. В 1908 году Военное министерство отменило выдачу винной порции, запретило продажу крепких напитков в солдатских буфетах и лавках.
Государь император против "зеленого змия"
2 АВГУСТА 1914 года Николай II повелел прекратить продажу водки в стране на все время войны. Эта мера готовилась заблаговременно: военный министр В. А. Сухомлинов еще в мае представил государю план закрытия питейных заведений (кроме ресторанов I разряда) в районах мобилизации. Опасаясь, как бы войска не проделали "длительный путь к театру военных действий в винном угаре", еще в июне (фактически за два месяца до начала войны) он просил министра внутренних дел Н. А. Маклакова силами полиции проследить, чтобы во время мобилизации была запрещена продажа алкоголя.
Опасения были не напрасны: с введением сухого закона российскую глубинку, откуда призывались под ружье около миллиона запасных, охватил дикий разгул. Летом 1914 года нападению призванных, желавших погулять напоследок, подверглись в общей сложности около 230 питейных заведений, переставших торговать водкой, в 33 губерниях и уездах. В ходе пьяных погромов только с 19 июля по 1 августа погибло 505 мобилизованных и 105 должностных лиц. Особенно печальные события потрясли Барнаул: толпа запасных штурмом взяла винный склад, а затем целый день наводила ужас на город, круша все и вся. При усмирении беспорядков погибли 112 человек. Резервисты во многих районах не только разносили закрывшиеся злачные места, чтобы добраться до погребов, но и останавливали транспорты (включая железнодорожные составы), требуя продать им спиртное под страхом разграбления.
"Струйки водки лились прямо в котелки..."
РЕВОЛЮЦИОННАЯ вольница 1917 года выплеснула наружу разбуженные инстинкты самого низменного свойства. Сотни тысяч людей представляли свободу как возможность вволю попить-погулять, пограбить чужое добро.
Для вооруженных сил это была катастрофа.
1 марта в Кронштадте пьяные матросы перебили несколько десятков офицеров во главе с адмиралами Виреном и Бутаковым. С образованием Временного правительства страсти ненадолго улеглись. Но в последующем каждый политический кризис сопровождался всплесками погромной стихии, где главными действующими лицами были солдаты запасных частей. Так, в июле 1917 года волна пьяных погромов с участием бесчинствовавших "защитников Отечества" сотрясала Елец, Новочеркасск, Липецк и еще добрый десяток городов России.
То же самое случилось после провала корниловского мятежа в сентябре. Самые страшные события произошли в уездном городке Острогожске Воронежской области. Как докладывалось военному министру, "13 - 15 сентября солдаты 2-го кавалерийского запасного полка громили в Острогожске винный склад. 22 человека умерли от разрыва сердца, 26 сгорели во время взрыва цистерны спирта, 60 солдат ранено выстрелами и 9 убито". Очевидец трагедии, будущий советский военачальник Семен Кривошеин (в ту пору гимназист) в мемуарах "Сквозь бури" описал апокалиптическую картину гульбы почувствовавших себя свободными "солдат революции": "Пили из ведер, солдатских котелков и просто перегнувшись через край огромного чана... Теснота и давка в подвалах нарастали с каждой минутой. Солдаты, чтобы не лазать по гладким и скользким стенкам чанов и не черпать водку, перегибаясь через стенки, просто простреливали чаны из винтовок. Струйки водки лились прямо в котелки... Большая часть спиртного стекала на пол. Вскоре в подвале ходили по пояс в водке. Кто падал, больше уже не вставал, тонул в ней..." Прибывшие в Острогожск из Воронежа и Лисок для наведения порядка войска пришлось срочно отправлять обратно: и они не устояли перед торжеством "зеленого змия".
Свержение Временного правительства в Петрограде бурно праздновалось революционным гарнизоном под лозунгом "Допьем романовские остатки!". Зимний дворец штурмовался победителями вторично; слух о богатых винных складах царской семьи собрал к нему многотысячную толпу, не расходившуюся несколько дней. Охранявший склады караул сам начал "дегустировать" их содержимое; опасаясь за судьбу эрмитажных коллекций, нарком просвещения А. В. Луначарский требовал срочно вывезти вина из дворца. По свидетельству Г. Соломона, находившегося в те дни в Смольном рядом с В. И. Лениным, тот был крайне обеспокоен происходившим: "Эти мерзавцы утопят в вине всю революцию! Я уже отдал распоряжение расстреливать грабителей на месте!" В конце концов Лев Троцкий приказал уничтожить запасы спиртного в городе. Оно выливалось в Неву, пропитывая снег, и, свидетельствует очевидец, "пропойцы становились на четвереньки и лакали из канав".
Волна пьяных погромов катилась по Советской России несколько месяцев, а новая власть застыла в оцепенении, не решаясь ни подтвердить, ни отменить царский сухой закон. Лишь 19 декабря 1919 года вышло постановление СНК РСФСР, запрещавшее производство и продажу напитков крепче 12 градусов.
Возврат к казенной чарке
СУХОЙ закон был окончательно ликвидирован в Советской России в 1925 году. А в январе 1940 года с санкции Совета Народных Комиссаров СССР нарком обороны К. Е. Ворошилов распорядился бойцам и командирам войск, участвующих в боевых действиях против Финляндии, ежедневно выдавать по 100 г водки, летчикам - коньяка. Так появились "наркомовские", или "ворошиловские" граммы. Этот шаг был обусловлен сильными морозами, стоявшими на Карельском перешейке (столбик термометра опускался ниже минус 40 градусов), совершенно лишавшими войска боеспособности. Фактически же состоялся возврат к царской "казенной чарке". По докладу начальника тыла Красной Армии генерала А. В. Хрулева, в войска, штурмовавшие линию Маннергейма, за два с половиной месяца боев было поставлено 10 057 500 литров водки и 88 800 литров коньяка.
После гитлеровского нападения на СССР в Государственном комитете обороны приняли решение с 1 сентября 1941 года военнослужащим действующей армии выдавать по 100 г водки ежесуточно. После победы над Японией эта практика была прекращена (сохранилась лишь норма выдачи 150 г сухого вина в сутки подводникам в автономном плавании).
Как выглядел процесс фронтового винопития? На позиции доставлялся питьевой спирт в бочках или флягах и уже на месте разбавлялся старшинами водой до сорока градусов. Чаще всего это происходило после боя. Поскольку в сражениях подразделения сильно редели, оставшиеся в живых обычно выпивали и порцию выбывших товарищей. Привыкнув к "огненной воде", иные фронтовики и в мирной жизни не могли избавиться от тяги к ней.
В послевоенные годы фронтовая чарка подвергалась резкой критике. Но ряд светил отечественной медицины и поныне считает, что, учитывая физические трудности жизни человека на войне и ситуацию постоянного стресса, регулярное потребление алкоголя в умеренных количествах было оправданным, а доза в 100 г - оптимальной.
Подарок фюреру от "Стального Зеппа"
ФАШИСТСКИЕ солдаты, особенно в частях СС, наверное, еще чаще шли в атаку в изрядном подпитии. Это признают и немецкие исследователи.
Известно, как разгневан был Гитлер пьянством танкистов 6-й танковой армии СС в начале апреля 1945 года в Венгрии, которому они предались после неудавшегося контрудара на Балатоне, вместо того чтобы выполнять его приказ о прорыве к Вене. Фюрер даже пригвоздил своих прежних любимцев к позорному столбу, лишив четыре эсэсовских дивизии их нарукавных ленточек, на которых серебром были вышиты названия и эмблемы частей. В ответ командующий 6-й армией оберстгруппенфюрер СС Зепп Дитрих (за мужество прозванный "Стальным Зеппом") решился на жест отчаяния: вместе с офицерами своего штаба наполнил Железными крестами ночной горшок и, перевязав его лентой штандарта СС "Гетц фон Берлихинген" (намек на сцену из одноименной драмы Гете, где рыцарь Гетц говорит епископу Бамбергскому: "Ты можешь поцеловать меня в зад!"), послал этот сюрприз в Берлин, в бункер Гитлера. Позднее, уже будучи в английском плену, он признавал, что сей "подвиг" был совершен после длившейся ночь напролет пьяной оргии...
Дело о генеральской "трусости"