Первое знакомство со Сталинградом произошло у меня 30 сентября 1942 года. Темной осенней ночью после боев на подступах к Сталинграду наш 1-й дивизион 87-го гвардейского артиллерийского полка в составе 39-й гвардейской стрелковой дивизии погрузили на деревянную баржу и переправили на правый берег Волги.
Заняли оборону в Краснооктябрьском заводском районе города. Рано утром командир дивизиона поставил передо мной, начальником разведки дивизиона, задачу: мы поддерживаем 120-й гвардейский стрелковый полк. Надо найти его командира, уточнить обстановку и расположение немцев, выбрать наблюдательный пункт и место для огневой позиции минометов. Я взял с собой разведчика, ефрейтора Володю Глухова. Отчаянный был парнишка. Лет 16-17, бывший детдомовец с Украины. Поднялись мы с ним на крутой берег, прошли завод "Красный Октябрь", перемахнули через железнодорожную насыпь, добрались до заводского поселка, где уже были немцы. Ползком и перебежками от дома к дому стали искать командный пункт. Нашли на переднем крае в водосточном колодце. Я представился, познакомился, уточнил обстановку, выяснил, какие огневые точки немцев больше всего беспокоят. Свой наблюдательный пункт выбрал на чердаке дома, недалеко от командира полка, а огневую позицию - в сквере. Так начинались сталинградские будни.
Всем известный теперь Мамаев курган был для нас тогда просто высотой 102,0. С северных склонов кургана начинался и шел до самой Волги Банный овраг. Был он настолько глубокий и большой, что в нем ютились домики рабочих завода. Что касается самого заводского поселка, то вначале еще встречались целые дома, существовал какой-то порядок с улицами, хоть жителей уже и не было. Через неделю поселок было не узнать. Кругом груды развалин и огромные воронки от бомб. Начиная с рассвета и до шести вечера ежедневно, без единой минуты перерыва, нашу оборону бомбили "Юнкерсы". При пикировании они включали сирену с душераздирающим воем, свистели бомбы, сотрясалась земля, рушились остатки кирпичных зданий. Весь день в воздухе стояли клубы дыма и пыли. На фоне этой страшной симфонии слышались винтовочные выстрелы наших бойцов, пулеметные очереди, короткие удары противотанковых ружей по наступающим немцам, отчаянная стрельба наших зениток. В шесть часов бомбежка прекращалась, и потому все ждали этой минуты. Однако с наступлением темноты немцы вводили в действие тяжелую артиллерию и минометы, всю ночь шел методичный обстрел наших позиций. И все же ночью было легче. Как тогда говорили: "Ну вот, до утра будем живы". Ночью мы хоронили товарищей, получали с переправы (с боевых катеров) боеприпасы и продукты, пополнение. Пополнение... Это были совсем мальчишки. Глядя на них, сердце сжималось: ведь завтра многих не будет в живых.
Ночью же запасались водой, посылали к Волге солдат с котелками. Порой не знали, вернутся они обратно или нет, хотя до Волги всего-то было метров 600, а потом и того меньше. На территории нашего завода "Красный Октябрь" (теперь мы все считали его своим заводом) за каждый метр шли кровопролитные, необычайно жестокие бои. Уменьшались ряды гвардейцев, но завод врагу отдан не был...
И вот конец января 1943 года. Отличный солнечный день. С раннего утра за Мамаевым курганом шел бой. До нас доносилась с нарастающей силой канонада. Потом все стихло. И вот из-за Мамаева кургана появились танки, они двигались медленно и не стреляли, а впереди их бежала пехота. Чьи это танки и пехота - было трудно различить. Я позвонил командиру дивизиона, приказал на всякий случай развернуть пушки в их сторону. Но вот передний танк остановился, и над его башней появилось красное знамя. Наши, наши! А впереди себя они гнали немцев. Навстречу поднялась наша пехота. Все ликовали, кричали "ура". Это был момент соединения Донского фронта с нашим Сталинградским. Вскоре городская группировка немцев капитулировала и сдалась в плен вместе с Паулюсом, а у нас в заводском районе бои еще продолжались.
Запомнился последний день боев 2 февраля 1943 года. Что творилось - трудно передать. Наверное, вся огневая мощь, что была в Сталинграде, обрушилась на немцев, засевших в заводском районе. Грохот, дым, кирпичная пыль - все смешалось, и наших солдат было плохо видно. Поэтому ударным группам приказали наступать с красными флажками. От нас бой перекинулся в район заводов "Баррикады" и "Тракторного". К полудню наступила тишина. Фактически только на рассвете следующего дня, когда рассеялся туман и стало видно, что наши солдаты ходят свободно, в полный рост, мы поняли, что все кончено. Это по телефону подтвердил командир дивизиона М. И. Иванов. Приказал связистам сматывать связь, а разведчики вместе с пехотой пошли "выкуривать" немцев из блиндажей. Операция была очень проста: один пленный немец подходил к блиндажу, подвалу, и по-немецки объяснял, что надо сдаваться, после чего все, кто был внутри, выходили. Вид у фашистов был жалкий: голодные, худые, обмотанные тряпками. Их строили в колонны и отправляли за Волгу. С правого берега была хорошо видна бесконечная змейка пленных, тянувшаяся и тянувшаяся за горизонт.
Так 2 февраля 1943 года закончилась Сталинградская битва, наступила долгожданная тишина, и мы вдруг оказались в глубоком тылу. Бои шли теперь где-то под Харьковом. А мне еще предстояло биться за Барвенково, Запорожье, форсировать Днепр, освобождать Днепропетровск, Никополь, Николаев, Одессу, Братиславу...
Десант в бессмертие