В январе 1745 года Сенат издал странный указ, касавшийся не порядочной публики, а обитателей городских трущоб Москвы: кто не будет оказывать содействия в розыскных делах Ивану Осипову, тот "яко преступник жестоко истязан будет".
Кто же такой Иван Осипов? Восходящая звезда русской сыскной полиции? Ничего подобного! Такой же разбойник и вор, как и то отребье, которое он подрядился разыскивать! В историю он вошел под именем Ванька Каин. Отчего же власти оказывали ему такое предпочтение? Небеса послали этому прохиндею поистине удивительную судьбу...
"Я - не вор, не тать, но на ту же стать!"
РОДИЛСЯ в селе Иваново Ростовского уезда Московской губернии у крестьянина Осипова в 1718 году мальчик, которого назвали Ваней. Сызмальства пас он лошадей, а путь "в люди" начался у него, как у чеховского Ваньки Жукова, - мальчиком на побегушках. Начинал он свою карьеру у московского купца Филатьева. Служба это известно какая - поди туда, куда велят, а замешкаешься - колотушки да тумаки. Харчи худые, одежа - рвань да обноски. Когда от голода совсем плохо сделается, стащит Ванька в лавке кренделек, а то курочку словит на соседском подворье. Хозяин же за эти проказы карал его так: разложит на полу и лупит смертным боем.
После одного такого "назидания" разобиделся на купчину Ванька Осипов. Залез в горницу, насовал в мешок хорошего хозяйского платья да сбежал прочь. В торговых рядах в Замоскворечье добро это продал и завалился в кабак.
Филатьевские слуги искали его повсюду, а когда поймали, то привели на двор и приковали к столбу, у которого на цепи сидел медведь. Только у Вани цепь была подлиннее...
От наказаний мальчуган становился все более дерзким. Вскоре связался он с отставным матросом Петром Смирным, который был профессиональным вором по прозвищу Камчатка. В ватаге Камчатки, свившей пристанище под Каменным мостом, народ был донельзя лихой: бежавший с каторги колодник, выгнанный из придворного театра за пьянство комедиант, беглый каторжник. В такой компании и начал Осипов свои воровские подвиги.
Отличался он не только ухарством, но и озорством. Так, своей бывшей любовнице Авдотье, когда той посчастливилось выходить замуж за вахмистра лейб-гвардии Конного полка Нелидова, подарил он на свадьбу 300 рублей, украденных у портного, порадовав жениха и невесту такой вот двусмысленной поговорочкой:
"Я - не вор, не тать, но на ту же стать!"
Карьера воровского атамана
ДОВОЛЬНО скоро Ванька перешел от мелкого воровства к масштабным кражам и кровавому разбою. Широкий размах приобрела его "деятельность" на нижегородской Макарьевской ярмарке. Гулял Осипов и по Волге, на берегах которой еще помнили разгульные плавания Стеньки Разина. Но милее всего была Ваньке шумная Москва с ее бесчисленными закоулками, притонами и кабаками.
В одни дни вместе с Петром Камчаткой, в другие - с целой шайкой жуликов тревожил он Москву и окрестные посады. Иван Осипов показал себя настоящим воровским виртуозом, поражая Первопрестольную неслыханной дерзостью и неистощимой выдумкой. Он умудрился совершить набег даже на императорский Анненгофский дворец. Забравшись через окно в спальню придворного эскулапа, до отказа набил мешки золотой и серебряной утварью и прочим добром, затем не поленился заботливо укрыть спящих супругов сбившимся в ноги одеялом да еще и уложил между ними, так и не пробудившимися, насмерть перепуганную служанку, велев ей до утра не будить обворованных хозяев.
В другой раз Ванька еще более хитроумным способом забрался к дворцовому закройщику Рексу и обчистил его.
Однажды Ванька, покусившись на хорошо охраняемый дом, в котором купцы устроили склад серебряной утвари, попался. Осипова передали в ведение Тайной канцелярии. Но члены его воровской шайки подкупили стражников, и те отдали атаману отмычки для замков на кандалах и помогли ему разыграть ловкий спектакль, с помощью которого Ванька вновь оказался на воле. Сбежав из темницы в соседнюю баню, он выбежал оттуда голым с криками, что у него украли одежду, паспорт и деньги. Все вышло так убедительно, что в полицейском участке Осипову подыскали одежонку и выправили новое удостоверение личности взамен "украденного".
На государевой службе
В КОНЦЕ 1741 года руководитель московского сыскного приказа князь Кропоткин получил повеление от вступившей на престол императрицы Елизаветы Петровны во что бы то ни стало покончить с нахальными ворами и грабителями, от которых на Москве обывателям совсем житья не стало. Власти развернули наступление на воровской мир. Однако борьба эта велась почти вслепую, поскольку у сыскарей было очень мало сведений как о главарях разбойничьих шаек, так и о местонахождении воровских притонов, коих развелось и в Китай-городе, и в Замоскворечье видимо-невидимо. Зато вся эта информация была в распоряжении Ваньки Осипова, который стал одним из некоронованных королей московского дна. У него созрел честолюбивый план обратить эти знания на пользу себе.
В конце декабря 1741 года Иван подал челобитную князю Кропоткину, в которой каялся в совершенных преступлениях и обещал загладить свою вину честной службой по розыску и поимке московских воров - своих былых товарищей. К челобитной был приложен список из 32 фамилий с возможными адресами воровских "малин", в котором фигурировал и закадычный дружок Осипова Петр Камчатка. Так у Ивана в воровском мире появилось прозвище Каин.
Князь Кропоткин не отважился своим решением взять на государеву службу раскаявшегося татя и запросил Петербург: как ему поступить с Осиповым? Юстиц-коллегия доложила императрице, и та повелела: дать тому для начала команду солдат для поимки воров, а если дело с очисткой Первопрестольной от разбойников у него пойдет, то назначить его и в штат Сыскного приказа, простив прежние прегрешения.
Торопясь искупить вину перед властью, Ванька Каин развернул бурную деятельность. В ходе облав по его наводке только в одну из ночей в кабаках и "малинах" было схвачено свыше полутора сотен матерых преступников. За проявленное усердие Осипову выдали новый паспорт и поставили на должность штатного доносителя. Заслужив доверие властей, новоявленный сыщик начал ловить воров и грабителей с такой легкостью, с какой прежде сам совершал кражи и набеги. За два года в Москве было поймано с его помощью до полутора тысяч всякого рода татей. Но главари шаек разгуливали на свободе, потому что с ними Каин заключил тайный сговор и за изрядные отступные их от тюрьмы спасал.
Свое официальное положение штатного "доносителя" Сыскного приказа Каин использовал в первую очередь для личного обогащения (что считалось тогда совершенно в порядке вещей, ибо так себя вели почти все полицейские).
Промышлял Ванька и вымогательством. Он выколачивал деньги у беспаспортных беглых крестьян и раскольников, брал большую "пошлину" с иностранных купцов, приезжавших торговать в Москву и искавших покровительства полиции. Деньги сами плыли бывшему атаману в руки.
Шайка разбойников в мундирах
ВСКОРЕ Осипов купил себе просторный особняк в Зарядье, обставил его дорогой мебелью из карельской березы, застелил полы персидскими коврами, а по стенам развешал зеркала и картины - как у настоящих господ... Была в этом доме и своя пыточная, с дыбой, плетьми и клещами. Кто из воров не желал делиться с "доносителем", того волокли в этот подвал и вздергивали на дыбу. Недаром воинскую команду себе Каин подобрал из таких же, как сам, забубенных головушек. Это была настоящая шайка разбойников в солдатских мундирах числом в 45 человек. Наряду с ними имел Ванька и свой штат агентов, навербованных все из того же воровского мира. Прохаживаясь по злачным местам, они, как и прежде, тащили из карманов прохожих кошели, часы и прочие ценные вещи. Добро это они обязаны были представить хозяину, и он уж сам решал, какую долю украденного взять себе, а какую оставить им. Власти время от времени получали доносы о неблаговидных делишках Ваньки и его присных. Но к 1744 году он вошел уже в такое доверие, что прокурор Щербинин выдал ему официальную индульгенцию, постановив: "Отныне показания на Ивана Осипова, если они поступят, во внимание приняты не будут".
Пользуясь случаем, Каин навалял прошение в Сенат, чтобы ему предоставили еще более широкие полномочия для поимки преступников, и тогда-то московские власти "осчастливили" обывателей безумной резолюцией: кто откажется оказывать содействие Ивану Осипову, тот "яко преступник жестоко истязан будет".
Сколь веревочке ни виться...
ЭТА вакханалия беззакония под видом борьбы с преступностью продолжалась до тех пор, пока в Первопрестольную осенью 1749 года не прибыл генерал-полицмейстер А. Д. Татищев. Он дал-таки ход одной из жалоб на Осипова и назначил расследование, в ходе которого нашли подтверждение многие факты, свидетельствовавшие, что усердный доноситель был бессовестным двурушником и радел не столько о государственной пользе, сколько о своей личной.
Ваньку посадили в сырой погреб на хлеб и воду, держали на цепи и никого к нему не допускали. Так началось еще небывалое на Руси судебное дело, которое длилось целых семь лет. В ходе следствия Татищев вскрыл, что многие высшие чиновники Москвы не брезговали принимать от Каина взятки, что и давало ему возможность выходить сухим из воды. Правдивые показания Ванька давал под пытками. Он рассказал о своих покровителях столько, что императрица пришла в ужас, ознакомившись с протоколами его допросов.
В числе высокопоставленных коррупционеров, покрывавших "доносителя"-татя, оказались прокурор Щербинин, видный военачальник граф Шереметев. Наряду с крупными персонами с Каином оказались связаны почти все московские судьи, подъячие Сыскного приказа и многие другие чиновники.
Состоявшийся в мае 1775 года суд приговорил Ивана Осипова к четвертованию. Императрица Екатерина II милостиво заменила смертную казнь вечной каторгой. Палач острыми щипцами вырвал ему ноздри, выжег на лбу и щеках клеймо "вор" и бил кнутом. После этого Каина сослали в одно из самых гиблых каторжных мест - в порт Рогервик на Балтийском море. Но Ванька и здесь не угомонился, и тогда его отправили в сибирскую глушь, в крепость Кяхту, что стояла на границе с монгольскими степями.
Один из исследователей его биографии полагал, что отсюда Каину удалось сбежать. Во всяком случае, в кяхтинских анналах никому еще не удалось найти дату смерти Ивана Осипова...
В любой час дня и ночи