Предлагаем вниманию читателей отрывок из воспоминаний замечательной певицы Анны ГЕРМАН.
СЕМЬЯ моя состоит из мамы и бабушки. Отца я потеряла, будучи двух лет от роду. Так что всё, чего мне удалось достигнуть в жизни, моё образование я получила благодаря заботам, любви и тяжкому труду этих двух самых близких мне женщин.
Выпавшая нам судьба не была слишком милостива. В ней отразилось всё то, из чего складывалась жизнь сотен тысяч людей в годы последней войны, вкупе с голодом, изгнанием, подчас гибелью целых семей.
Мне хотелось хоть в малой степени смягчить, стереть воспоминания мамы и бабушки о тяжёлом прошлом, создав лучшие условия жизни. Я хотела купить квартиру. Тот, кто никогда не имел своего угла, понимает, что значит для человека собственное жильё. Можно в течение всего дня быть на людях, но после работы необходимо иметь целительную возможность отключиться, замкнуться в четырёх стенах собственной комнаты, устроенной по твоему вкусу. С возрастом потребность в этом делается всё более отчётливой, насущной. Моей бабушке уже восемьдесят четыре года, и она ещё никогда не жила в комфорте. Ошибётся тот, кто подумает, что я имею в виду многокомнатную виллу с садом, бассейном, террасами, хоть я вовсе не против "люкса". Считаю даже, что всякий человек на земле должен обладать хотя бы одним собственным деревом.
Я же мечтала об обыкновенной трёхкомнатной квартире с горячей водой и необходимыми удобствами.
Именно это моё пламенное желание давало мне силы не замечать "маленьких препятствий". Я вынуждена была спешить, чтобы возможно быстрее заработать деньги. Человек, у которого за плечами восемьдесят четыре года тяжёлой жизни, давно перешёл на вторую половину своего земного пути. Я очень люблю бабушку, которая меня, собственно, и воспитала и от которой я получила в наследство её характер.
У читателя, конечно, может возникнуть вопрос: "Почему же она раньше не купила квартиру, ведь выступает на эстраде уже шесть лет?"
Попытаюсь объяснить. Увы, буду вынуждена разрушить миф о лёгких заработках певцов и астрономических суммах их гонораров. Доходы эстрадного певца, который относится к своей работе добросовестно и с полной ответственностью, которому чужды халтура и принцип "всё хорошо, за что платят", не отличаются от средних доходов любого поляка.
То, о чём я написала, отнюдь не является слезливыми жалобами по поводу "тяжкой участи бедного певца". Никто ведь насильно не заставлял тебя выбрать именно эту профессию, и большинство из нас не захотели бы ни за какие сокровища в мире сменить её на другую. Мы, конечно, не крезы, но делаем то, что доставляет нам радость, - мы имеем возможность петь и, что ещё важнее, знаем, что пение для нас и является целью, а не средством для её достижения.
ЕЩЁ перед окончанием школы я часто задумывалась, какую профессию избрать. Меня всегда привлекали живопись, скульптура, металлопластика, художественная керамика. Так что, окончив школу, я подала документы на отделение живописи при вроцлавской Высшей школе искусств.
Но по глубоком размышлении мы с мамой решили, что следует избрать более "конкретную" специальность, которая в будущем обеспечивала бы твёрдый кусок хлеба, тем паче что у меня не было родственников, на которых я могла бы рассчитывать в какой-нибудь непредвиденной жизненной ситуации. Одно сознание, что у тебя есть семья, которая в случае чего окажет тебе помощь, действует успокаивающе, хотя, естественно, рассчитывать надо прежде всего на себя. Это было слишком хорошо известно моей маме, которая с ранней юности должна была всё решать самостоятельно и опираться лишь на собственные силы.
"Видишь ли, - рассуждала мама, - чтобы существовать на заработок художника, нужно стать известным мастером, чьи работы быстро раскупаются. А такое время не наступит скоро и даже... может быть, никогда не наступит, хотя рисуешь ты, по моему мнению, очень хорошо".
Я взяла документы назад. Сдала экзамены на геологический факультет.
Нередко мне задают вопрос: "Не жалеете ли вы, что не стали геологом? Ведь вы не работали и дня по своей специальности. Разве это не зря потраченное на учёбу время?"
Отнюдь. Время было затрачено не напрасно. Напротив, я очень рада, что мне было дано хоть на краткий миг заглянуть в интереснейшую книгу, какой является наука о нашей Земле. Это позволило мне узнать о многих проблемах, касающихся жизни на планете, - ныне и в минувшие эпохи. Другие науки и занятия, более необходимые для меня сейчас, например музыка или живопись, не расширили бы настолько мой кругозор, не укрепили бы моё мировоззрение в той мере, как геология.
МЫ ЕХАЛИ по автостраде. Я много и громко говорила, не слишком даже себя к тому принуждая, поскольку вызванное концертом возбуждение держится обычно ещё довольно долго. Часа два после выступления я не могу расслабиться, неспособна заснуть. Внезапно нас несколько раз подбросило, как если бы машина нарвалась на ухабы, вместо того чтобы скользить по гладкому, как зеркало, шоссе. Затем наступили тьма и тишина.
Однако до того я успела осознать грозящую нам опасность - скорее инстинктивно, ведь на размышления не было времени. Всё свершилось за какую-то долю секунды. Я ощутила - отчётливо это помню - панический ужас при мысли о том, что могу заживо сгореть в машине.
Как раз неделю назад я прочитала сообщение о жуткой смерти французской актрисы, одной из знаменитых сестёр Дорлеак. Она погибла в горящей машине. И хотя я никогда не испытывала страха во время езды в машине (равно как болтанка в самолёте скорее меня забавляла), с того момента, как в прессе была опубликована эта страшная заметка, я начала опасаться. Чувство охватившего меня в ту минуту ужаса помню очень хорошо.
Катастрофа произошла.
Утром нашу машину заметил ехавший по автостраде водитель грузовика. Она была разбита вдребезги, и лишь красный цвет кузова напоминал о её былой элегантности.
Я оказалась далеко от останков "Фиата", отброшенная какой-то страшной силой. Вызвали полицию. Нас привезли в больницу. К счастью, я была лишена способности ощущать боль, холод сырой земли в канаве, трудности транспортировки.
Я получила возможность сделать недельный перерыв в своей биографии.
Состояние моё не являлось достаточно обнадёживающим, напротив того, даже возбуждало худшие опасения. Единственное, что можно и нужно было сделать, - так это влить в мои вены чисто итальянскую кровь взамен той, которая почти полностью вытекла из меня в канаве. Исправить остальное пока было нельзя. Следовало подождать. Впрочем, долгое время было неясно, не выберу ли я "свободу", сказав своим спутникам по земному пути "адью".
Мою мать и моего жениха подготовили к этому возможному исходу. Они получили визы и паспорта на выезд в Италию в течение одного дня. "Выдать немедленно, состояние безнадёжное", - гласило официальное указание.
Они приехали, таким образом, на третий день, но я и не знала, что мои любимые люди сидят возле моей постели. На вопрос моей матери, останусь ли я жива, врачи ответили: "Мы делаем всё, что в наших силах, но уверенности нет". Они действительно делали всё, что в человеческих силах. Применяли новые лекарства, дежурили возле меня днём и ночью.
Я лежала в трёх больницах, но помню лишь одну, ту, где я пришла в сознание на седьмой день после происшествия. Кажется, я прореагировала на свет и боль и ответила на какие-то вопросы. Но, видимо, уверенность врачей в моём выздоровлении опиралась скорее на теоретические рассуждения. На практике же всё выглядело иначе. Свою мать я узнала только с того дня, когда меня перевезли в следующую больницу. А шли уже двенадцатые сутки...
ИЗВЕСТНО, что даже всесторонняя квалифицированная забота персонала о больном не заменит матери. Мать является для нас существом самым близким, единственным. Она хорошо знает все слабости своего ребёнка. Поэтому нет необходимости стыдиться её или в чём-то перед ней притворяться. Можно держаться естественно и быть уверенным, что тебя поймут, - и спокойно, без чувства неловкости, как это случается в обществе постороннего человека, принимать любую помощь, оказываемую тебе с бесконечной любовью и терпением.
Ибо это наша мать, которой мы, быть может, завтра отплатим такой же любовью, хоть она и не требует от нас ничего. Для меня присутствие матери явилось спасением, великим благом, особенно когда настал самый тяжёлый час...
Бог есть Любовь