ПОСТОЯННЫЙ партнер Татьяны Васильевой Валерий Гаркалин говорит, что, если нужно было бы охарактеризовать Таню в трех словах, он сказал бы: великая, клоун, ранимая. Потому что она видит мир трагичным и комичным одновременно и у нее совсем нет панциря, хотя она жизнеспособный и стойкий человек. А еще, по словам того же Гаркалина, Татьяна - настоящая Женщина и вулкан, который в любой момент может извергнуться. И в этом ее прелесть и неповторимость.
Таня и Валера
ТАТЬЯНА Васильева - человек открытый и очень доверчивый, чем, к сожалению, многие пользуются. А еще преданный и благодарный. И если уж она любит - так любит, дружит - так дружит. Она привыкла общаться с людьми на равных, и это каждый раз удивляет, ведь перед тобой действительно великая актриса. При этом в работе к себе она беспощадна.
- Татьяна, тебя практически нереально застать в Москве. Такое количество гастролей с трудом может выдержать даже молодой и сильный мужской организм... При этом ты совмещаешь поездки с репетициями и недавно выпустила премьеру. Зачем так изматывать себя?
- Да, я очень много езжу. Боюсь остаться без работы настолько, что ни от чего не отказываюсь. Испытываю такой священный ужас. Поэтому я не могу расстаться с ролями, которые я каждый раз в муках выпускала. Их становится все больше. Я не отказываюсь от поездок, чтобы не подводить людей. А несколько месяцев назад режиссер Алексей Кирющенко предложил мне любопытную пьесу "Бумеранг". Я уже слышала о нем хорошие отзывы, в том числе от Валеры Гаркалина. И, кажется, спектакль у нас получается. В нем заняты замечательные актеры. А главная роль - у Валеры.
- Вы уже в пятый раз играете вместе. Не устали друг от друга?
- О скуке вообще речь не идет. Валера всегда очень неожиданно репетирует. Мы уже столько лет рядом, что, конечно, чувствую его настроение, самочувствие. Я его очень жалею и хочу сохранить подольше. Поэтому на репетициях обычно выполняю роль самой близкой родственницы. Хотя, наверное, и на гастролях тоже. Я тоже бываю очень уставшей: могу и забыть что-то, и пойти не туда - мне это свойственно. Но мы друг друга всегда выручаем и поддерживаем. Валера может меня прямо на сцене подкорректировать: и текст мой сказать, и подсказать. И я с ним совершенно спокойна. Мы уже поделили обязанности на гастролях: в поезде, в самолете. Валера всегда тащит мою неподъемную сумку. Я много всего с собой вожу - не могу научиться брать меньше. Он чертыхается, но все равно несет - скрючившись, в любую погоду и время суток. Зато рано утром, когда он просыпается в поезде, на столе уже обязательно должен быть кофе. Вечером же он мне всегда постель стелет в поезде и укладывает меня, подтыкает одеяло. Я засыпаю, а он идет или в вагон-ресторан, или покурить и возвращается в наш дом на колесах уже под утро.
- И вы с ним никогда не ссоритесь?
- Валера - невероятно бурный и импульсивный человек. Но он никогда не будет травмировать себя и других без серьезной причины. Но если действительно совершается какая-то несправедливость, то он себя и не пытается сдерживать. И я его за это очень уважаю. Хотя у нас тоже бывают ссоры, но обычно они происходят на почве каких-то глупостей. Например, я не хочу давать интервью и говорю корреспонденту, чтобы он зашел в гримерку рядом, потому что там сидит человек, который очень хочет дать интервью. После этого он на меня долго сердится. Но я его обниму, поцелую, и все хорошо. У нас отношения выясняются очень быстро. Я вообще не думаю, что нам грозит ситуация, когда мы будем всерьез друг друга в чем-то обвинять. На гастролях он всегда доведет меня до номера, всунет ключ или карту в дверь, потому что я не могу это сделать. Сонная, я вместо карты сую в замок какой-нибудь проездной. Он стоит рядом, чертыхается. Но при этом, пока не поставит вещи и не уложит меня, не уйдет. А наутро уже все забыто. Валера очень много курит. Я ему этого простить не могу. И он злится на меня, когда ему хочется покурить. Приходя ко мне в гости, он держится, держится, но потом я все-таки разрешаю. И думаю: "Раз я не понимаю эту страсть, значит, я должна поверить на слово, что это необходимо". Пытаюсь его отучить курить. Пока не удается, но я буду бороться до последнего. И уверена, что он бросит. Еще ему все равно, что запихнуть в желудок. Я отношу себя к людям, которые знают, как правильно питаться, и мне невыносимо видеть, как он ест жареную картошку с мясом. Это у него называется "картошечка по-домашнему" - его любимое блюдо.
- Ты по-прежнему расслабляешься в тренажерных залах?
- Да, стараюсь ходить туда хотя бы через день, когда я в Москве. Это единственное место, где мне удается ни о чем не думать. Я там так загружена физически, что нет возможности и сил, чтобы загрузить мозг еще чем-то. Я всегда спортом занималась. И в зависимости от возможностей на гастролях или бегаю, или делаю упражнения в номере. Мне гораздо тяжелее без спорта. Очень некомфортно. Ну и, конечно же, для меня главное - сон.
Призраки детства
- Ты очень часто бываешь на гастролях в твоем родном городе Питере. Ты любишь приезжать туда?
- Я не люблю этот город. Питер для меня - сплошные потери. Детство было безрадостным, тревожным, потому что мы жили тяжело, очень бедно. Много болел и рано умер папа. С этим городом связаны все мрачные воспоминания. Поэтому я без сожаления уехала оттуда, хотя осталась тоска по всем родным, оставшимся там. Питер и сейчас для меня полон детских призраков. Каждый раз на съемки или спектакль я еду по одному и тому же маршруту: мимо своего дома на Загородном проспекте, мимо своей школы. Каждое место о чем-то мне говорит. Человек так устроен, что из детства ярче всего помнятся обиды, а не праздники. Мне кажется, детство складывается из моральных травм и обид. Хотя я помню и праздники тоже, например такие, как дни рождения, которые родители всегда устраивали, несмотря на нищету, в которой мы жили.
- И какими были эти праздники?
- Может быть, праздник был в большей степени во мне самой, и я сама создавала себе праздничное настроение. Но мама пекла кругленькие булочки с кремом внутри. Этот крем мы долго взбивали всей семьей. Потом он закладывался внутрь булочек, и это все пряталось на шкаф, чтобы я раньше времени их не нашла. Но поскольку место никогда не менялось, то, естественно, я все находила и чуть-чуть отъедала крем из булочек. Чтобы не начались подозрения, я, как мне казалось, делала это осторожно. Еще помню, как по субботам мы ходили в баню, поскольку ванны в коммунальной квартире, где мы жили, не было. И папа делал нам своеобразные поздравления, вывешивал на стене плакаты, на которых писал: "С легким паром, мои любимые девочки" (это относилось ко мне, маме и моей старшей сестре Алле), рисовал на них мыло, каких-то голых людей. Это было смешно и приятно. Мы приходили, читали эти плакаты и садились пить чай - был наколот кусковой сахар и лежали сушки или баранки. Вот таким у нас был праздничный чай. Я и не догадывалась, что можно жить иначе, думала, что сушки и чай на праздничном столе - нормальное явление. Поэтому тогда меня это совершенно не печалило. А вот булочки были по большим праздникам: 1 Мая, 7 ноября и в дни рождения. Но самым большим лакомством для меня было... сливочное масло. Мне врезалось в память, как мама возвращалась из магазина и несла масло - зимой оно было очень замерзшим и очень вкусным, - и прямо на лестнице она откалывала мне кусочек, и я съедала его вместо мороженого. Это вызывало у меня ощущение невероятного счастья. Уже позже появилось шоколадное масло, которое тоже подавалось к столу как сладкое. Я тоже ела его без хлеба, поскольку это был продукт настолько необъяснимого вкуса и счастья, что я не хотела его ни с чем смешивать и портить себе это ощущение.
- Ты сказала, что каждый раз проезжаешь мимо школы. Она тоже связана с грустными воспоминаниями?
- Пожалуй, все самое неприятное было связано со школой, которая была для меня страшной пыткой. Я ее боялась как огня. Боялась получить взбучку от родителей. Все время жила в страхе. Больная, с температурой, ходила в школу. У меня было такое спартанское воспитание, совершенно непонятно, за какие грехи. Но сейчас у меня благодаря этому повышенная сопротивляемость. Сначала я училась в школе у Пяти Углов. Это была обычная районная школа, но очень хорошая. К сожалению, после восьмого класса меня попросили оттуда уйти, так как я плохо училась по математике, физике, химии, - эти предметы были мне неинтересны, и я портила картину успеваемости. Я попала в школу на Фонтанке рядом с Невским. То, что меня, как человека второго сорта, перевели в другую школу, стало для меня одной из первых травм. Постоять за меня было некому, да и незачем. Переход скрасило то, что со мной ушла близкая подруга, которую оставляли в школе, но она решила не расставаться со мной. Но уже в старших классах я сумела завоевать авторитет среди новых одноклассников. В десятом, одиннадцатом классах я что-то устраивала, показывала - смешила, развлекала, читала стихи. Я уже ходила в студию художественного слова и переборола в себе невероятную стеснительность, заняла свое место. Меня стали уважать, и я начала интересовать даже отличников.
Человек из коммуналки
- НЕ ПОТОМУ ли ты уехала из Питера (тогда Ленинграда) поступать в Москву, что не любила его?
- После школы я поступала во все актерские вузы, включая ленинградский. Меня приняли везде, но я выбрала Школу-студию МХАТ и с тех пор стала делать очень правильные интуитивные шаги. Началась самостоятельная жизнь, к которой я была совершенно не подготовлена. Тем не менее всему научилась, привыкла и прожила в общежитии в общей сложности около десяти лет: четыре года в институтском, потом пять лет в общежитии Театра сатиры. Я себя нормально там чувствовала и даже не хотела оттуда уезжать.
Жизнь в общежитии - для меня уже привычка. Я выросла в коммунальной квартире, в которой было 30 комнат и жили 30 семей, общая кухня с двумя раковинами и один туалет. В Ленинграде очень много таких квартир. У нас было две комнаты. Я вообще до сих пор строю свою жизнь, как в коммунальной квартире. Все делаю сама. Этот навык прививается на всю жизнь. У меня многое оттуда, даже генеральная уборка, которая у меня каждый день. Я люблю порядок. Меня не очень удручают гости, периодически живущие у меня в доме, потому что я быстро адаптируюсь в любом коллективе. Точно так же я отношусь к перемене места жительства - помимо коммунальной квартиры и общежития я много раз снимала квартиры. В студенческом общежитии первые годы у нас были условия, как в старой больнице, - в ряд стояло 15 кроватей. Но тогда и это казалось нормальным: у тебя была тумбочка, свое место в шкафу. У нас даже не было серьезных конфликтов в отличие от коммунальной квартиры, где были постоянные скандалы, драки. Может быть, потому, что жаловаться было некому. Но сложности, конечно, присутствовали, поскольку все были совершенно разными, - одни приходили домой в час ночи, а я и тогда любила рано ложиться. Кто-то начинал поздно жарить макароны и долго их есть, кто-то - петь. Нередко жарили и съедали вместе сковородку картошки. В общем, мы то сближались, то ссорились. Но врагами никогда не становились. К концу учебы мы уже стали жить шикарно, по 3-4 человека в комнате.
- В отличие от школы об институтской жизни обычно вспоминают с удовольствием...
- У нас был очень дружный курс. Мы встречались, проводили вместе все праздники и дома у москвичей, и в общежитии. В отличие от современной молодежи у нас не было возможности пойти в ресторан. Мы собирались, варили ведро картошки, покупали селедку, дешевую водку. Вспоминаю об этом с трепетом. Я и по сей день люблю так проводить время среди очень близких мне людей, особенно дома. Но как только появляются чужие, я сразу предлагаю пойти куда-нибудь.
- А как потом складывались отношения с коллегами в Театре сатиры?
- Я не понимала тогда, как ко мне относились в труппе Театра сатиры. Роли были сложными, но мне никто, кроме меня самой, не мог помочь. Были падения. Но именно благодаря им сама, не отдавая себе отчета в этом, я вставала на ноги, поднималась по ступеням и в конце концов росла в профессии. В Сатире я сыграла весь классический репертуар и много ролей в советских пьесах. У меня был момент, когда я чуть не оказалась в "Современнике", но Плучек бы меня не отпустил никуда, и это был бы очередной скандал. Но однажды, видимо, нам обоим попала вожжа под хвост, и он сразу подписал мое заявление.
- Несмотря на твою "помешанность" на театре, ты решилась родить двоих детей. Дети тебе как актрисе дали что-то?
- Конечно. У меня был бы комплекс неполноценности, если бы у меня не было детей. Я не была бы такой актрисой без них. Хотя многие считали, что я не должна рожать. Что должна отдать себя на заклание этому монстру-театру и принадлежать только ему. Но я с этим была не согласна. Просто поняла, что очень хочу родить ребенка и меня уже ничто не остановит. На меня очень обижался Плучек, когда я забеяременела. И сказал, что, наверное, как с артисткой со мной все кончено. Уже на девятом месяце я еще играла - к сожалению, меня некем было заменить. Андрея Миронова это очень раздражало, конечно. И мне самой стыдно было. Но ничего нельзя было изменить. Руководство театра просило доиграть до конца. И первый, и второй раз я не вышла из строя. По-моему, уже через неделю после родов стояла на сцене, только бегала кормить. Конечно, у меня появились дублеры в спектаклях. Но зато у меня появились и дети. Они меня в хорошем смысле в чем-то очень собрали, а в чем-то очень расслабили. Я стала намного податливее для режиссеров. Со мной стало легче работать. Я не могу это объяснить. Но это так. У меня не стало такого истерического состояния перед ролями, перед премьерой. Я не донимаю, не достаю никого. У меня все идет своим чередом, на все отведено время.
- Ты не раз называла себя сумасшедшей матерью, но дети уже довольно большие. Ты так же постоянно заботишься о них?
- Да, я такая же сумасшедшая мама и до сих пор отовсюду звоню, чтобы узнать, как они. Я никогда не сплю, пока Филипп не вернется вечером домой. Считаю, что дома должно быть чисто и, какой бы уставшей ни была, обязательно должна приготовить им обед, а уезжая на гастроли, оставляю в большом количестве еду и покупаю много продуктов. Правда, не так давно у меня появилась помощница по хозяйству. Но дети меня во многом радуют. Они меня любят и всегда стараются помочь. Лиза невероятно добрая. И очень заботится, бережет меня. Мне это очень приятно. Филипп возит меня на спектакли, если не занят учебой. Кроме того, он готов меня защищать от всех, даже не разобравшись, что произошло. Поэтому о каких-то проблемах или конфликтах я ему сразу не говорю. Они с Лизой звонят мне, если задерживаются где-то. Всегда приходят на премьеры и переживают за меня. Они очень пугаются, если я плохо себя чувствую. В этом году произошло важное для меня событие - Лиза поступила в РГГУ на телерадиожурналистику. Она сама это выбрала и уже хорошо сдала первую сессию. А Филипп сдал госэкзамены и сейчас на дипломе.
- Случаются ли у вас ссоры?
- Все, как у всех. И ссоримся, и миримся. Но должны быть какие-то обязательства друг перед другом, потому что мы не можем расстаться, разъехаться. У нас нет такой возможности. Хотя, наверное, и не хотим. Поэтому мы должны быть вместе. И искать через ссоры, через непонимание пути друг к другу. Но все равно благодаря этому всему мы только сближаемся.
- Дети делятся с тобой своими проблемами?
- Да. Филипп - в большей степени. Он очень откровенен со мной. А Лиза долго таит в себе, потом ей самой становится тяжело, и она мне рассказывает. Если же я что-то чувствую, то обязательно вытащу из нее то, что ее тревожит. И помогу ей с этим справиться.
Убежать от мужчины
- В КАКОМ возрасте ты впервые обратила внимание на противоположный пол?
- В школе меня не интересовали мальчики. Мне было все равно, как они ко мне относятся, даже если они интересовались мной. Я от них бегала, поскольку они не вызывали у меня никакого ощущения, кроме ужаса, так как все были необаятельными и закомплексованными. Первый роман был странным. Точнее, это был не роман - в меня серьезно влюбился какой-то ненормальный военный. Молодой мужик вбил себе в голову, что он меня любит. Я заканчивала школу, и он прицепился, начал ходить ко мне домой. А моя мама была очень гостеприимным человеком, все голодные всегда приходили к нам. И она стала его кормить. Он и подумал, что на него уже делается ставка. Крылья свои расправил, даже в Москву приезжал, когда я поступила. Но я от него убежала. Потом уже были настоящие романы. Позже поняла: для того чтобы нравиться мужчинам, не нужно стараться нравиться. Мужчины сразу чувствуют и пугаются таких женщин. И, как правило, пытаются от них убежать.
- Сейчас, пройдя уже через многое в жизни, ты можешь сказать, что научилась небезоглядно кидаться в любовь, а как-то оценивать мужчин по достоинству? Что тебе сегодня нравится и не нравится в мужчинах?
- Я не люблю суетящихся людей, которые хотят везде успеть и все урвать. Это меня всегда очень настораживает. Меня интересуют люди, у которых есть талант, которого я лишена. Например, художники, певцы, врачи - люди любой профессии, в которой они достигли высот и где мне делать нечего. Это меня сильно завораживает. Кроме этого, сейчас мне хотелось бы, чтобы ко мне относились более покровительственно, так, чтобы я чувствовала себя женщиной. Естественно, скупые мужчины никому не нравятся. Но кто сейчас не расчетлив? Если мужчина зарабатывает своим трудом, у него лишних денег нет. Поэтому у него нет возможностей ухаживать за женщиной. Ему же неловко пригласить женщину в хорошее место и просить, чтобы она заплатила за него. Я это все хорошо понимаю. Но мне не хочется приглашать мужчину за свой счет. Вот так мы и разбегаемся. Конечно, у меня есть очень близкие друзья-мужчины. И в этом ничего такого нет. Если говорить о любви, то, когда любишь, всегда отдаешь больше. Я способна отдавать многое. Если это настоящая любовь, ты не думаешь о том, чтобы получить. Вот когда она проходит, ты начинаешь требовать по счету.
- А такое чувство, как ревность, тебе знакомо?
- Конечно, но с возрастом я поняла, что ревность - это то, с чем бороться бессмысленно. Это должно само пройти. Позже будет досадно, что ты себя так растрачивал на это жестокое, бездарное и бессмысленное чувство. Но бороться с ним тоже бессмысленно, его нужно пережить, хотя у меня и сейчас бывают такие всплески. В любви до сих пор мне свойственно больше отдавать. Раньше я переживала по этому поводу. Теперь разобралась - тому, кто больше отдает, значит, и нужно меньше.
- Ты всегда смело одеваешься. Не авангардно, но стильно и молодежно. Волнует ли тебя мнение окружающих? Чувство вкуса - твое врожденное?
- Я считаю, нужно нормально себя чувствовать в одежде и меньше интересоваться мнением окружающих. Главное - собственный комфорт. Я никогда не старалась одеться так, чтобы ничего не подумали. Даже если я надену паранджу, все равно будут говорить: "Это она специально, чтобы обратить на себя внимание". Что касается врожденного вкуса... Откуда у меня было взяться ему, если ничего не было, кроме пальто из одеяла и платья из старого маминого халата? Об этом даже речи не было. Вкус сформировался постепенно. К тому же, знаешь, у бедных свои привычки. Так что во многом моя манера, мой стиль одежды - не от желания казаться молодой и походить на девочек. Просто это очень удобная одежда и самая недорогая. В ней можно пойти и в пир, и в мир, и в добрые люди. Я имею в виду брюки, свитера, майки, джинсы, туфли на плоской подошве. Я все время бегу куда-то, опаздываю. Поэтому для меня это самая удобная обувь. И как раз сейчас это оказалось еще и модно. Так что я очень довольна своим сложившимся стилем.
- Существует испытанный женский прием для поднятия настроения - пойти в магазин и купить себе понравившуюся вещь... Ты используешь это?
- Если я заработала деньги, то могу купить себе браслет или кольцо, которые меня очень радуют. Я это люблю. Очень. Даже больше, пожалуй, чем одежду. Люблю носить по многу колец. Одно кольцо я надеваю только на спектакль.
- Ты, самая настоящая звезда, порой ездишь на метро. Как это возможно, ведь тебя же нельзя не узнать даже в очках...
- Я нормально себя чувствую в метро. Хотя узнают всегда. Как-то у меня был тур по Дальнему Востоку с "Мастер-классом". Тяжелая поездка. Да еще было очень холодно. Я ходила никакая: вся замотанная до глаз, в очках - просто чучело. И выглядела очень смешно. И даже в таком состоянии подходили люди и брали автографы. Это было загадкой для меня.
- Узнают, потому что любят...
- Ну да, зрители вроде бы любят. И это действительно очень приятно.
Смотрите также:
Людмила Гурченко: "Не люблю все то, что было вчера"