ВСЕ мы были детьми. Даже самые большие начальники, самые уважаемые и пафосные люди когда-то сидели за школьной партой, прятали шпаргалки, боялись учителя, родителей и старшеклассников. И почти все ненавидели школу. Почему-то, став взрослыми, многие боятся в этом признаться.
Александр Балуев. Криминальная история
- СНАЧАЛА я учился неплохо, но потом жизнь вокруг стала такой интересной и захватывающей, что я перестал успевать. Какое-то время переживал из-за появившихся трояков, но потом привык и довольно легко с ними уживался. От родителей за двойки, естественно, попадало. На родительские собрания ходила только мама, главной задачей папы было повышение обороноспособности страны. Мне попадало и за то, что я прогуливал музыкальную школу, где учился по классу фортепиано. К сожалению, я ее не закончил, не хватило терпения и усидчивости.
В школе со мной случалось множество забавных историй. В нашем дворе в доме напротив жил мой друг Мишка Каменецкий. Мы мирно уживались и общались на чердаке его дома. У Мишки была кошка, и потому в доме постоянно были котята. Чтобы их содержать, нам нужны были деньги - хотя бы на молоко. И мы решили прямо в своей школе провернуть одну операцию. Взяли первое попавшееся пальто, стащили его с вешалки и продали кому-то за три рубля. Котята были в полном восторге. И мы были безумно счастливы, что они сыты. Но на следующий день директриса устроила собрание всей школы, началось разбирательство. Мы быстро сознались, и нам устроили показательное судилище, что, в общем, наверное, правильно. Но пальто мы вернуть уже не могли. Наказание было таким - десять дней не посещать школу. Все это время мы спокойно занимались нашими животными. Потом одного из этих котят я взял к себе домой, и из него вырос отличный кот.
Марина Зудина. Непостоянная
- В ДЕСЯТОМ классе у меня были в основном, пятерки. Но по алгебре мне ставили "2", "3", "2" - карандашом, чтобы можно было во время стереть. Учительница ко мне хорошо относилась, и я даже на контрольных откровенно доставала шпаргалки с формулами. Физика, химия, алгебра - все это было ужасно для меня. У меня были способности к литературе, и родители думали, что я поступлю на филфак или журналистику или искусствоведение. Мне долгие годы после института снились кошмарные сны: будто бы меня должны вызвать к доске по математике или по физике. И я с ужасом просыпалась. А еще я не любила физкультуру. В раздевалке не было душа, чтобы после занятий можно было нормально вымыться. Лыжи - это вообще было ужасно.
Когда мне совсем не хотелось идти на какую-нибудь контрольную, я просила маму, чтобы она написала записку - будто бы я ходила к врачу. Но несмотря на все это, я училась хорошо и закончила школу с двумя четверками: по физике и русскому. Учительница по русскому говорила, что никто на пять наш язык знать не может - он слишком сложный.
Первые чувства на уровне симпатий у меня появились в первом классе, а настоящие влюбленности - в шестом. Но тогда мальчики на меня внимания не обращали. Прошло лето, я, видимо, выросла. И тогда мной безумно начали увлекаться мальчики и младше, и старше меня. Пик моей популярности в школе приходится на седьмой и восьмой классы. Я сама в школу в то время ходила только из-за мальчиков. Каникулы я не любила, потому что не могла видеть предмет своего обожания.
Я довольно часто меняла объект своих симпатий, не была постоянной. Первое свидание у меня было в восьмом классе. Мальчик написал мне записку. Правда, это был не тот парень, который мне больше всего нравился, но я с ним все равно встретилась. И первый поцелуй был в восьмом классе. Но после него мое сексуальное развитие на время приостановилось. В девятом и десятом классах я думала только о поступлении в институт, и количество поклонников уменьшилось. Когда же я поступила в институт, все началось по новой.
В этом году мой сын Павлик идет во второй класс. Он ходит в замечательную школу с творческим музыкально-театральным уклоном. В ней дети не только учатся, но и участвуют в музыкальных спектаклях. И пока Павлику очень нравится учиться.
Владимир Стеклов. Любовная записка
- Я НЕНАВИЖУ институт под названием "школа". До сих пор. Когда прежде я слышал песню, которую сейчас не поют, - "Школьные годы чудесные", - это вызывало во мне чувство омерзения. У меня многие комплексы пошли из школы. Все детские слезы, а это слезы обиды, были в основном связаны с улицей и школой. Я помню, как однажды на уроке в младшем классе у меня отобрали записку. Я зажал ее в кулаке и хотел передать. Учительница сказала: "Дай ее сюда". Я сказал: "Не дам". Тогда вызвали завуча. Я вышел из класса в коридор, и завуч произнесла: "Если там нет ничего дурного, я верну тебе эту записку. Ты же знаешь, что на уроках этого делать нельзя. Дай мне ее, пожалуйста". И я ответил: "Но это же моя записка". А она сказала: "Да, и это останется между нами. Я тебе обещаю". Я отдал ей записку. А она была написана одной девочке с признанием в любви. Там было и ее имя. Завуч прочла. Затем вошла в класс, ведя меня за собой, и вслух прочитала записку. И вот я до сих пор помню ту жгучую обиду и слезы, которые душили меня изнутри и от этого были еще более болезненными. Слез в школе было много. А в этом году в первый класс идет моя младшая дочь Глафира.
Мария Аронова. Хулиганка
- О ШКОЛЕ у меня остались самые жуткие, чудовищные воспоминания. Меня пытались уравнять, забить, все время вели со мной борьбу, забывая, что я - ребенок. Я была хулиганкой, очень плохо училась, меня трясло от получения любых знаний. Думаю, что меня не выгнали из школы потому, что я была активисткой. Но со мной было сложно: я была горячая, все время спорила и ругалась.
В девятом классе я все же ушла из школы. Мы недавно встречались с отцом, и я его спросила: "Пап, скажи, а почему вы позволили мне это сделать? Почему ты не запретил?" А он ответил: "А тебе можно что-нибудь запретить? Мы молили Бога, что нам оставалось делать..." Я не училась месяц, потом вернулась в школу и с горем пополам ее закончила - папа просил за меня.
Об одном только учителе вспоминаю с благодарностью. В 9-10-м классе у нас преподавала Валентина Андреевна Козленко. Недавно она приезжала ко мне на спектакль. Она рассказывала про Пушкина, и мы все плакали, рассказывала про Гоголя - и было страшно. Мы слушали ее весь урок с замиранием сердца.
Мой сын Владик учится в обычной школе. Я не завидую его учителям и колоссально им благодарна. Это потрясающая школа - как в фильме "Электроник" - уютная, с думающими, а не озлобленными учителями.
Татьяна Догилева. Пионерка
- У НАС был рабочий район, рабочая школа. Все ходили в одинаковых платьях, в одинаковых ботинках из "Детского мира", и никто не считал себя ущербным. Если появлялась вдруг девочка, одетая лучше, к ней никто не чувствовал социальной зависти и ненависти. Наоборот, все восхищались ею и влюблялись в нее. Мы гордились тем, что у нас есть такая красивая девочка. Она становилась настоящим достоянием класса. У меня было прекрасное детство. И я считаю одним из самых больших преступлений разрушение начального образования. И пионерию зря разрушили. Дети тянутся к организации. Я сейчас живу на даче, и, когда мы придумываем игры для маленьких, вокруг собираются человек шесть - восемь больших детей, они тоже хотят, чтобы ими занимались. Разрушение пионерской организации мотивировали тем, что маршировать - это плохо. Наоборот, это прекрасно!
Я сама была юной барабанщицей и обожала барабанить, любила пионерский лагерь. А теперь детей организовывают бандиты и наркоманы. Лучше бы они били в барабаны, собирали металлолом, рисовали стенгазеты и играли в "Зарницу". А теперь они смотрят ужасные фильмы и играют в компьютерные игры.
Олег Газманов. Лицо "Смерти"
- ДЛЯ МЕНЯ знакомство со школой началось довольно странно. Это было в городе Калининграде. Когда я 1 сентября пошел первый раз в первый класс, то, к сожалению, туда не дошел. За одну ручку меня вела мама, в другой был легкий букетик цветов. Неожиданно из-за пивного ларька выехала пьяная женщина на мотоцикле и сбила меня. Мне потом даже бровь зашивали. Наверно, тогда в моей голове произошли изменения, поэтому я и стал писать песни.
В детстве у меня были комплексы из-за веснушек. Но я избавился от этого, двинув пару раз по физиономии тому, кто дразнился: "Рыжий, рыжий, конопатый". Обзываться тут же перестали. Я довольно грозен был в школе, несмотря на маленький рост. Старшеклассники показывали на меня пальцем и говорили: "Вот этот маленький, из третьего класса, набил морду одному из седьмого".
Так как мой отец был военным, нам постоянно приходилось переезжать. Я поменял шесть школ и учился посредственно. Но, когда увлекся спортом и стал ходить в секцию, пришлось подтянуться, так как с плохими оценками не допускали на занятия. Закончил школу я всего с двумя тройками.
То ли в четвертом, то ли в пятом классе у нас был новогодний костюмированный бал. К этому празднику все должны были сделать себе новогодние костюмы. Кто-то придумал костюм обезьянки, кто-то - Чиполлино. Все были в веселых детских нарядах. Я же решил, что мой костюм должен называться "Смерть". В то время я ходил в художественную школу, занимался лепкой. Из папье-маше я сделал маску и покрыл ее фосфоресцирующим составом. Зрелище было жутковатое. Попросил халат у дворника, нарисовал на нем скелет, взял палку от граблей, выпилил косу. Когда я в своем костюме пришел в школу, дети из младших классов стали плакать. Родители в ужасе застыли. Потом меня заклеймили позором. А я, кстати, до сих пор считаю, что у меня был лучший костюм.
Александра Захарова. Прогульщица
- Я УЧИЛАСЬ в самой обычной школе, которая находилась рядом с домом. Я звала ее "бурсой". В детстве я рисовала, и родители развешивали на стенах мои картинки. А еще у нас в доме жил писатель Анчаров, и я, маленькая, приходила к нему, садилась за пишущую машинку и писала рассказы. Однажды в школе я написала сочинение, в котором сообщила, что зимой на елках надеты белые варежки. Меня выставили перед классом и сказали: "Дети, разве у елок бывают варежки?" А писатель Анчаров потом сказал: "Слушайте, да она гениально пишет". Но мне поставили двойку, весь класс радостно смеялся. И с тех пор я ненавижу писать. Школу я не любила и прогуливала. Рядом с домом была остановка троллейбуса. Я садилась в него, доезжала до "Детского мира" и шла смотреть на игрушки. Когда я училась в седьмом классе, нашей школе придали биологический уклон, и Марк Анатольевич надо мной очень потешался. Он показывал на березу или на елку и спрашивал: "Сашенька, это какое дерево?" Он знал, что я закоренелая троечница, биологию не люблю и все списываю. Вообще же школа прошла как страшный сон.
Ольга Будина. Активистка
- В ШКОЛЬНЫЕ годы я до потери пульса гуляла с дворовыми компаниями. Словом, была такой оторвой. Но одновременно я училась в музыкальной школе по классу аккордеона и была солисткой всех хоров, какие только существовали в округе: и в музыкальной школе, и в общеобразовательной. У меня были серьезные планы: я занималась композицией, оркестровкой и должна была поступать в Гнесинское музыкальное училище. Поначалу хотела поступить на класс аккордеона, потом - на отделение народного хора, чтобы ездить по деревням и весям и собирать народные песни, обряды, традиции. Я тогда уже занималась этнографией, посещала пушкинскую школу на базе института этнографии Российской академии наук. Параллельно я посещала школу юных филологов и философов в МГУ. Еще я водила экскурсии по селу Захарово, где до шести лет жил Пушкин: я экскурсовод третьей категории. Я была солисткой вокально-инструментального ансамбля, где играли сорокалетние мужчины, которые меня к себе сами пригласили. Мы пели на школьных дискотеках, выступали по клубам. В десятом и одиннадцатом классе у меня был свой театр, где я была и руководителем, и режиссером, и музыкальным редактором, и сама шила всем костюмы на швейной машинке.
Ваша детская психотравма