"Он снял штаны и дал мне в руки, потом сунул в рот и сказал: "Отсоси, я хочу кончить". Потом было еще хуже. Мне было больно, но он сказал: "Терпи".
Это случилось с Сашей, ему тогда было 14 лет. Он еще много может рассказать в том же духе о своем педагоге-психологе.
ЕСЛИ БЫ родители услышали хотя бы первых три слова, судьба педагога была бы трагичной. Беда в том, что этот мальчик рос в детдоме для детей с отставанием в развитии. И заступиться за него могут только воспитатели. После очередной такой сцены он не вытерпел и выложил все взрослым. Результат оказался неожиданным: Сашу перевели в другое учреждение, а педагог остался работать на прежнем месте. Через некоторое время ситуация повторилась...
Геннадий Иванович Гадышев работал в этом московском детском доме уже достаточно давно. Старших ребят настораживали некоторые странности в его поведении, и среди них давно ходил слух, что он нетрадиционной ориентации. Как педагог он больше времени уделял мальчикам: следил за чистотой на мужской половине, ходил с младшей группой в душ, любил сажать на колени и давать сладости. Нормальное поведение заботливого педагога.
После выезда на юг детей вместе с Геннадием Ивановичем раздался крик еще двух мальчиков - Данилы и Васи. Оба были просто-таки в невменяемом состоянии. Вася тут же в лагере рассказал об этом старшим ребятам и воспитательнице. На ребят это произвело большое впечатление, они даже хотели разобраться с Иванычем по-свойски. А вот воспитатель попросил никому не рассказывать, и жизнь в лагере шла своим чередом. По приезде в Москву Вася рассказал еще одной воспитательнице о том, как Геннадий Иванович в лагере приходил ночью в одних трусах и ложился к нему в постель. Эта женщина заплакала и отвела его к директору, попросив рассказать, как было.
После этого раговора закономерно было бы предположить, что Геннадий Иванович больше в жизни не переступит порог образовательного учреждения, а тем более этого детского дома. Но на работе он появился и вел себя как ни в чем не бывало.
Директор детского дома выслушал мальчика и сказал: "Будем считать, что тебе приснилось".
Между тем последние случаи взбудоражили весь детский дом. По цепочке об этом узнали практически все дети: кто спрашивал, правда ли это, кто рассказывал новые случаи, а кто мудро вспоминал Сашу и говорил, что перевести могут всех, а Геннадий Иванович все равно останется. По словам детей, директор и психолог были друзьями с самого детства, вместе сидели за столом, вместе решали насущные вопросы.
Из всего обслуживающего персонала только у воспитателя Валентины Петровны хватило духу поставить вопрос о Гадышеве. Но всякие разговоры о педагоге-психологе были немедленно пресечены директором: "Геннадий остается. Дети - дураки: сегодня они скажут так про Геннадия, завтра про тебя или меня".
В большом коллективе правду скрыть непросто. Стали выясняться жуткие подробности. Например, Иваныч любил устраивать проверки чистоты, требуя, чтобы мальчики раздевались перед ним. Любил учить ребят, как нужно обращаться с женой, как ее нужно ласкать и целовать, для этих целей даже приносил "Камасутру" из дома. Практически всем угрожал: кого обещал придушить, кого утопить, а кому написать такую характеристику, что его потом если в больницу и не положат, то работы после детского дома он точно не найдет. Перед более мягкими и добрыми детьми он чуть ли не становился на колени, умоляя позволить ему дотронуться до себя. Понятно, что для всех этих целей использовались маленькие дети, ребята из старших групп могли за себя постоять.
Находились и свидетели. Например, Лена. Она подошла к Валентине Петровне и сказала, что знает о Геннадии. Та ее одернула, мол, не видела - не говори. Когда в следующий раз Иваныч пошел "работать" с мальчиком, она пробралась за ними. И потом гордо выпалила воспитателю: "Вы говорили, что пока я не увижу все сама, рассказывать нельзя, а я видела, как Геннадий трогал Даню". На свою беду Лена рассказала об увиденном не только Валентине Петровне. И теперь девочка лежит в психбольнице. Такая вот стандартная профилактика.
Оказалось, что домогательства Гадышева к Васе тоже видел маленький мальчик. Он жил с Васей в одной комнате и не спал, когда Геннадий Иванович приходил к Васе в одних трусах, ложился к нему в постель, после чего "одеяло ходило вверх и вниз".
Валентина Петровна обратилась в окружной комитет образования с просьбой расследовать эту ситуацию. Результатом можно считать увольнение Геннадия Гадышева по собственному желанию. Хотя официально считается, что уволился он спустя два дня после возвращения с юга, где произошли последние случаи домогательства. Кстати, после своего увольнения он неоднократно навещал свое место работы.
Детский дом, который мы описываем, это учреждение для детей с отклонениями в развитии. Но, как ни странно, иногда они понимают гораздо больше взрослых и в отношениях между людьми, и в бытовых ситуациях. А еще они по-детски честны и называют вещи своими именами. После того, как дети поняли, что их хоть кто-то пытается защитить, они стали подходить к Валентине Петровне просить "сделать так, чтобы Иваныч больше не работал здесь". Гадышев у них уже не работал, но дети были так напуганы, что боялись одного его вида пуще огня.
Валентине Петровне после обращения в комитет образования работать стало совершенно невозможно. По "ненавязчивой" рекомендации руководства детдома ей тоже пришлось уволиться. Недавно она вместе с детьми подала заявление в одну из прокуратур Южного округа г. Москвы. Там обещали разобраться, но уголовное дело на бывшего педагога-психолога до сих пор не завели. Поэтому редакция "Разбора" изменила все имена и фамилии главных действующих лиц. Такое "инкогнито" будет сохранено до возбуждения уголовного дела. Во всяком случае, наша газета продолжит наблюдение за судьбой педагога и детей.
Кстати, по последним данным, Гадышев устроился работать в школу учителем, поближе к любимым детишкам...
В одной постели с мамой