В КОНЦЕ этого года в Театре сатиры - праздник. Театру исполняется 80 лет. По этому поводу актеры, связавшие с ним свою жизнь, вспоминают о самых ярких событиях и историях, произошедших за это время в театре...
Как коты заваливали спектакли...
ВСЕ, что связано с Театром сатиры, всегда смешно. То ли оттого, что как корабль назовешь, так он и поплывет. То ли оттого, что работали и работают в этом театре люди с редким чувством юмора и безудержной фантазией. "Это особый дар - быть комедийным актером, - рассуждает Ольга Аросева. - Это не всякому дано. В наш театр надо приходить смолоду, в нем надо воспитаться, приобрести мастерство".
С самых первых лет существования Cатиры ее актеры любили не только смешить публику, но и "подколоть" или разыграть своего партнера. И главное - это всегда были мастера своего дела: Павел Поль, Федор Курихин, Георгий Тусузов, Дмитрий Кара-Дмитриев, Владимир Лепко, Владимир Хенкин. Они считали, что если зритель не встречает и не провожает актера овациями - значит, он плохой актер. Так, когда в одном спектакле Поля и Лепко провожали аплодисментами, то Хенкин почему-то, уходя за кулисы, не дождался заслуженных оваций. Тогда он снова вернулся на сцену, подошел к рампе и сказал от себя: "Я где-то здесь ключи потерял..." И стал их искать, выворачивая карманы, шаря за пазухой и на полу. Он занимал внимание зрителей 5 минут и добился-таки аплодисментов.
В другом спектакле перед актером Федором Курихиным стояла противоположная задача: не привлекать к себе внимания зрителей. Он должен был изображать купающегося, спокойно сидеть на скамейке в купальном костюме, а в конце спектакля прыгнуть в купальню и исчезнуть. И все прошло бы хорошо, если бы во время спектакля из-за кулис не вышла кошка. Ей очень приглянулось место рядом с Курихиным, и она тут же запрыгнула ему на колени. Недолго думая, Курихин схватил животное и быстро бросил его вниз, в купальню, где в это время как раз находился рабочий сцены, которому кошка упала точно на голову. Рабочий, испугавшись, вцепился в кошку и резко отбросил туда, откуда она прилетела. Ошалевшее животное вновь попало на колени к Курихину. От такой неожиданности актер свалился со скамейки и сорвал мирное течение спектакля...
Вообще с котами в истории театра много сюжетов. Уже позднее, когда театром руководил Валентин Плучек, кот, который жил в театре, чуть не завалил "Ревизора". В самый кульминационный момент, когда в спектакле должен был появиться Ревизор, на сцену вдруг выскочил взъерошенный котяра. Совершив несколько мощных прыжков, мелкий хищник пробежал по спине пианиста, вскочил на рояль и сиганул на занавес. Свет софитов, музыка и кот, раскачивающийся на ткани, произвели на публику мощный эффект. Шквал аплодисментов долго не стихал. А находившийся на спектакле иностранный режиссер выспрашивал у режиссера Валентина Плучека, откуда появился "чьерт". "Дрессируем. По специальной методе", - нашелся Плучек. На следующем спектакле иностранец долго ждал появления кота, но тот так и не показался. "Где же кот?" - удивлялся гость. "Обожрался, отдыхает", - слышал он в ответ...
Смешливый Миронов
НО ЕСЛИ истории с котами случались непредвиденно, то розыгрыши, которыми славится Сатира, готовились чуть ли не всем театром. Особенно доставалось по этой части Андрею Миронову. Порой, не выдержав очередной шутки коллег, он шел жаловаться на безобразников Плучеку. Вспоминает Ольга Аросева: "Миронов серьезным не мог держаться. Ему палец покажи, он начинал хохотать. Помню, когда мы оказались на гастролях в Риге с "Вишневым садом", то случайно встретились с Игорем Квашой, который там отдыхал. И придумали нарядить его слугой в массовку, дали в руки канделябр и выпустили на сцену. Когда Андрей увидел Игоря, не смог удержаться и убежал со сцены. А Кваша как стоял с канделябром, так и остался стоять".
Любил "подколоть" коллегу и Михаил Державин: "В спектакле "У времени в плену" я играл маленькую роль поручика - всего несколько фраз - и откровенно скучал. А Андрей играл главную роль, Всеволода Вишневского, и очень серьезно относился к ней. Я старался "расколоть" его каждый спектакль. Постоянно делал себе новый грим и позволял себе все что угодно. На меня работал весь гримерный цех. И сколько раз прошел спектакль - столько раз у меня был новый грим. Я приходил заранее, договаривался с гримерами. Андрей каждый раз меня осматривал перед выходом, но на сцену-то уходил раньше, и у меня было несколько минут, чтобы изменить себя до неузнаваемости: приделывал разные уши, клеил всевозможные усы и брови, мог приклеить невероятно длинный ноготь, как у Бабы-яги... И вот выхожу на сцену, Андрей начинает с большим пафосом отдавать мне рапорт, а я ставлю ногу на табуретку, смотрю в его глаза, на секунду снимаю фуражку и вытираю лысину с огромной шишкой. Что с ним было!"
Любимый костюм Мишулина
СПАРТАК Мишулин даже без розыгрышей со стороны коллег умудрялся попадать в забавные истории. Спартаку Васильевичу сложно давалось одно слово в спектакле "Бремя решений" о Карибском кризисе - его генерал Тейлор не мог выговорить слово "бомбардировка", говорил то "брамбардировка", то "бырбырдировка". И тогда Миронов посоветовал Мишулину написать свой текст на бумажке. Актер так и сделал, но почему-то использовал обыкновенную школьную тетрадку в клеточку. Свернул ее в рулончик и вышел на сцену. Подошло время его монолога, а генерал Тейлор все никак не мог развернуть эту тетрадку, она все время снова закручивалась в рулончик. Он бросил эту возню с тетрадкой и произнес: "На 16-е число назначена... назначен бомбовый удар по Кубе".
В то время Спартак Васильевич любил ходить в театр в одном и том же костюме, который купил на гастролях в Польше. "Цвет у него был несколько странный, плюс к этому тогда я носил ботинки на каблуке, - вспоминает актер. - И никому этот костюм ни дома, ни в театре не нравился. А мне нравился. Но однажды я забыл закрыть в машине заднюю дверь, и костюм украли. Я расстроенный хожу, всем рассказываю, а в ответ слышу: "Слава богу!" Тут как раз приключилась поездка в Америку. И я стал искать похожий костюм. Но все не складывалось: обошел много магазинов, но такого же не находил. И вдруг заглянул в какую-то лавочку, где висели только костюмы, народу - никого, в углу скучал продавец. Я прошелся вдоль рядов и, к своему счастью, нашел то, что искал. Снимаю, начинаю мерить, а продавец вскакивает, бежит ко мне, яростно жестикулирует и кричит что-то. Я ему и так и сяк, деньги показываю, но он не успокаивается и продолжает вырывать костюм. Мне пришлось сдаться и уйти. Только потом я понял, что это была химчистка".
Скандалистка Пельтцер
А ВОТ шуточки с Татьяной Ивановной Пельтцер не проходили - точнее, с ней шутить актеры театра опасались. "Пельтцер была очень эмоциональна, вспыльчива, имела вздорный характер, - рассказывает Ольга Аросева. - Перед спектаклем ей обязательно нужно было с кем-нибудь поскандалить. Она могла послать кого угодно и куда угодно. Но я ее разгадала: просто перед выходом на сцену она себя так нагнетала - орет, орет, а выбегает к зрителю взбудораженная, собранная, подготовленная".
У Пельтцер было две страсти - театр и карты. Именно с ней Ольга Аросева и пристрастилась к преферансу. Правда, пока Татьяна Ивановна научила Ольгу Александровну азам игры, не раз обыгрывала ее чуть ли не на всю зарплату. И жалости к проигравшей не было, потому что, как считала Пельтцер, иначе она играть никогда не научится. (Кстати, стол для преферанса, за которым актрисы часами просиживали в дружеской компании после спектакля, теперь стоит у Аросевой на даче.)
Пельтцер и Аросева сидели в одной гримерке и мгновенно подружились, и Татьяна Ивановна, у которой был роман с одним актером, загрузила молодую коллегу поручениями: то записку ему отнести, то позвонить, то встретиться и передать что-то... Кончилось, правда, тем, что Пельтцер приревновала Аросеву к своему возлюбленному и на короткий срок они даже поссорились.
Скромный Папанов
АНАТОЛИЙ Папанов всегда стеснялся своей известности и очень терялся, когда его кто-то узнавал и просил автограф. Чтобы как можно меньше привлекать к себе внимания, актер, выходя на улицу, надевал темные очки, надвигал на лоб кепку, носил обычную нейлоновую куртку (хотя жена купила ему прекрасное пальто с меховым воротником) и старался смотреть себе под ноги. Папанов стеснялся даже того, что одним из немногих в театре купил машину. В Cатире узнали об этом спустя пару лет, потому что актер предпочитал парковать ее где-нибудь в переулке, а дальше идти пешком.
Мало кто из зрителей догадывался о том, что во время войны актер был ранен в ногу и на одной ступне у него не хватало двух пальцев - большого и второго. Папанову было трудно двигаться и уж тем более танцевать, как это часто требовалось в театре. Чтобы перестать хромать, актер каждый вечер отправлялся на танцы в клуб "Каучук" и до упаду танцевал. И только самые близкие знали, как болела его раненая нога, а все остальные восхищались, какой он изумительный танцор...
Анатолий Папанов безумно любил гримироваться и придумывать грим для своих ролей. Мог часами ходить взад-вперед по коридору перед гримерным цехом, заставлял гримера Сильву Косыреву доставать один за другим парики, усы и бороды и примерял их до бесконечности, пока не добивался нужного эффекта. И все время спрашивал: "Когда же я буду красивым?" Красивым он стал, когда получил роль Гаева в "Вишневом саде": тогда ему сделали аристократическую бородку, изумительный парик и ресницы. В тот момент счастью Папанова не было предела...
Но сейчас чаще всего вспоминают выражения актера, которые в театре теперь уже стали крылатыми: "Не по таланту пьешь", "Не страшно умереть, страшно, что в почетном карауле Тусузов будет стоять", "Если бы утром не идти на репетицию, а вечером не играть спектакль, жизнь артиста была бы самой прекрасной", "Никогда ни один спектакль от репетиции лучше не становился".
Дарвин и Равинглот
ЗА МНОГИЕ годы совместной работы Александр Ширвиндт и Михаил Державин уже привыкли к тому, что их фамилии путают как только можно. Михаил Державин вспоминает: "В один из первых приездов в Нью-Йорк, когда мы гуляли с Шуриком по Бродвею, ко мне подбежал человек: "Мы вас знаем и ценим". Потом отводит меня в сторону и говорит: "Только я никак не могу правильно выговорить фамилию вашего друга, товарищ Дзержинский!" Но обычно коверкают фамилию Ширвиндта, пишут ее без "д", а то и просто "Ширвин". А когда Державин и Ширвиндт выступали в палаточном госпитале для раненых на границе с Афганистаном, там висело объявление: "У нас в гостях артисты Московского театра сатиры, народные артисты республики Дарвин и Равинглот".
У Александра Анатольевича и Михаила Михайловича есть прозвища, которые по разным случаям им дали в театре. Актер Юрий Васильев раскрыл секрет, что Державина прозвали Линялой. Родилось это прозвище тогда, когда Ширвиндт, Державин и Васильев выступали в Ленинграде с капустником перед другими артистами, среди которых были Райкин и Товстоногов. "Нервничаем ужасно, все-таки публика собралась в зале очень серьезная, - говорит Васильев. - Но ничего не поделаешь - наш выход. И вот мы идем на сцену: сначала Ширвиндт, потом я, а за мной - Державин. Вышли, и вдруг я понимаю: сзади меня никого нет! Державин исчез! В последний момент передумал и слинял!.. И нередко случается, что Михал Михалыча приглашают на какой-то праздник, он обещает, что придет, однако потом решает иначе..."
А вот Александр Ширвиндт от Андрея Миронова получил прозвище Железная Маска, потому что частенько, когда становился жертвой розыгрышей, сохранял полную невозмутимость, показывая всем своим видом, что шутка с ним не прошла. Как-то Захаров и Миронов отправляли друга на очередные киносъемки на студию Довженко. Провожали, как и полагается, весело и пьяно, а фоном проводов стала музыка Нино Рота. Только посадили Ширвиндта на поезд, как в голову им пришла мысль: какая была бы реакция у него, если бы они завтра встретили его в Харькове? Недолго думая, купили билеты на самолет и оказались на съемочной площадке раньше Ширвиндта. Когда же увидели свою "жертву", то приблизились к нему со спины и тихо запели мелодию Нино Рота. "Хорошо", - только и сказал Александр Анатольевич. И только через несколько лет Ширвиндт признался Захарову: "Когда утром услышал ваши голоса, подумал про себя страшное: пить надо меньше".
Гастрольная экономия
ГАСТРОЛЬНАЯ жизнь Сатиры - отдельная страница в биографии театра. В советские годы театр объездил со своими спектаклями все города бывшего СССР. И хотя поездки были настоящими испытаниями на физическую выносливость, актеры вспоминают их с нежностью. "В 1955 году мы отправились на целину, - рассказывает Ольга Аросева. - Я, Вера Васильева, Татьяна Пельтцер, Владимир Ушаков. Тряслись в открытом грузовике на чемоданах, черные от пыли и загара. Выступали на сколоченных из привозных досок подмостках, на открытом воздухе, под палящим солнцем. Замерзнув на степном ветру, отогревались одеколоном "Красный мак". Были мы и на БАМе, где вбили первый костыль и проехали на первом паровозе несколько метров, на нем и выступали..."
А что уж говорить о зарубежных гастролях! О загранице в 1960-х годах простой советский гражданин, в том числе и актер, имел самые минимальные представления. Поэтому когда в 1963 году Сатиру благодаря Лиле Брик пригласили в Париж со спектаклями "Клоп" и "Баня", всем выезжающим артистам (помимо того что к ним прикрепили людей в штатском, которые неотступно следили за морально-нравственным поведением своих подопечных) дали строгое наставление от парторганизации, как себя вести в мире капитализма. Например, предупредили, что ходить в публичные дома нельзя (однако актеров случайно поселили на Плас Пигаль, в бывшем публичном доме). Также объяснили, что все скамейки стоящие на тамошних улицах, - платные (каково же было удивление Анатолия Папанова, когда он, устав, все же присел на краешек скамейки и никто не потребовал с него платы).
Ну и, конечно, заграничные гастроли были временем жуткой экономии - те и без того небольшие деньги, которые актеры получали перед отъездом, они предпочитали тратить не на еду, а на дефицитные для СССР товары...
А чтобы не умереть с голоду, "сатировцы" набирали чемоданы еды - банки тушенки, шпрот, даже соль. "Для экономии хотя бы цента мы брали все с собой, - вспоминает Спартак Мишулин. - Помню, как на таможне нас попросили открыть только один чемодан. Правда, никто из коллектива не признался, чей он, потому что, как только его открыли, из него, спружинив, вылетели плотно забитые батоны хлеба".
"Во время первой поездки с гастролями в Америку, - продолжает гастрольную тему Александр Ширвиндт, - я жил в номере с Владимиром Ушаковым, мужем Веры Васильевой. Он, как человек пунктуальный, расписал все наши завтраки и обеды: сырок "Дружба", хлебец, растворимый кофе - все было просчитано на две недели. Утром - одна галета, намазанная половиночкой сырка, и кофе. Из каких-то страшных желтых пакетиков мы высыпали в наш кофе сухое молоко. Оно казалось мне очень странным по вкусу. И только в конце поездки я догадался прочесть на пакетике, что за молоко я пью. Оказалось, "сухое грудное молоко". Наверное, Владимир Петрович в какой-то женской консультации спер эти пакетики".
Правда, иногда актеры все-таки решались истратить немного суточных и наведывались в рестораны. И, конечно, производили на местную публику неизгладимое впечатление. Как-то Евгений Весник заказал в ресторане водку, но ему принесли крошечную стопку, которой русская душа не могла довольствоваться. Весник попросил еще, еще и еще! А затем потребовал весь заказ слить в один фужер. Посмотреть показательное выступление советского гражданина прибежал хозяин ресторана, на глазах которого Весник моментально опустошил фужер водки. Восторженный хозяин воскликнул: "Теперь вам все будет бесплатно!" Весник решил не упускать возможность и привел в ресторан Ольгу Аросеву, которая тут же тяпнула фужер и услышала шепот восхищения и возглас официанта: "Мадам, се фантастик!" Так актеры заработали огромный бифштекс размером с тарелку и гарнир...
Леонид Броневой играл в домино, чтобы прокормиться