Нина Ананиашвили: Я еще не станцевала свой спектакль

Нина Ананиашвили, возглавив Тбилисский театр оперы и балета, несколько лет не встречалась с журналистами. Накануне премьеры балета "Лауренсия" "Суперзвездам" повезло - Нино, как зовут балерину на родине, нарушила обет молчания...

Последний раз мы виделись с Ниной семь лет назад. Встречались в ее московской квартире на Фрунзенской набережной - обсуждали планы в Большом театре, поездку в Японию, где должно было состояться празднование 20-летия ее балетной карьеры. Тогда в главном театре страны в очередной раз что-то менялось - то ли директор, то ли художественный руководитель. В результате были отменены почти все спектакли Нины. И вопрос об уходе из Большого казался вполне уместным.

"Не будет ли это для меня трагедией? переспросила балерина. - Конечно, я переживаю. Ведь Большой - это мой дом, в котором я состоялась как балерина. Но я понимаю, что придет время и мне все равно придется уйти. Не хочу думать об этом, но придется. Чем буду заниматься? Да всем чем угодно, кроме высшей математики, разумеется. Я не боюсь никакой работы. Но пока у меня есть работа на сцене - контракты, приглашения, гастроли..."

Акт первый

За прошедшие годы в жизни Ананиашвили произошли почти революционные изменения.

- Нина, раньше мы встречались в Москве, теперь - в Тбилиси. Мы с вами разговариваем в кабинете художественного руководителя Государственного театра оперы и балета Грузии.

- (Улыбается.) Да, в моем маленьком кабинетике.

- Довольно неожиданный поворот судьбы.

- Я и сама не ожидала этого. Мы на днях с мужем обсуждали, насколько неожиданным оказалось наше возвращение в Грузию. У меня был Большой театр, распланированные по всему миру гастроли. И вдруг такое развитие событий!

- А как все произошло? У вас зазвонил телефон?

- Да, мне позвонили и сказали, что со мной хочет встретиться президент Грузии. Я ответила, что буду в Тбилиси летом. И когда приехала, мы встретились. Президент спросил, что нужно сделать для того, чтобы я вернулась в Грузию и возглавила театр. Во время разговора стало понятно, что он в курсе того, что происходит в моей жизни, где и какие партии я танцую. "Вы нам очень нужны, - сказал господин Саакашвили. - Я очень хочу поднять театр". Для меня такое предложение было неожиданным. Я ведь никогда не руководила. Да, вывозила труппу на гастроли, но при этом все равно оставалась просто балериной.

- А теперь и хозяйством приходится заниматься?

- Нет-нет, на мне только творческая жизнь театра. Предложение президента было сделано так, что я просто не могла отказаться и сказать: "Вы пока наладьте здесь все, а я потанцую и приеду на все готовенькое". Я поняла, что если откажусь в тот момент, когда нужна своему народу, то мне потом будет совестно всю свою жизнь.

- И вы согласились?

- Да, решила попробовать приложить все свои силы, знания и связи для того, чтобы театр вновь встал на ноги. Сама определила себе срок - три года. Если получится что-то сделать - останусь на посту художественного руководителя. Нет - вернусь к профессии балерины.

- Судя по количеству премьер - пять наименований в год - и аншлагам в зрительном зале, вы со своей задачей справились.

- Я ничего не смогла бы сделать, если бы не помощь президента. Говорю это не потому, что обязана упомянуть имя Саакашвили. Его помощь театру действительно неоценима. Я ведь могла себе позволить жить в любой стране мира. Но я в Тбилиси, и все это благодаря ему. У меня есть деньги на зарплату артистам и средства на постановки, без которых я бы никого не могла пригласить. Конечно, благодаря дружеским связям удается привозить в Тбилиси талантливых хореографов и танцовщиков, но ведь только на личных знакомствах далеко не уедешь.

- Вы, когда возглавили театр, сами танцевать перестали?

- Да, и сегодня понимаю, что поступила правильно. Все свои силы направила на организационную работу. Первый год было очень тяжело! Потому что мы сразу же взяли очень высокую планку. Когда мне говорили, что что-то невозможно, я отвечала, что для меня такого слова не существует. Пусть это будет стоить в десять раз дороже - мы заплатим, но сделаем именно тот костюм или ту декорацию, которые нам нужны. Я отказалась от всех компромиссов. Предпочитаю все делать или идеально, или не делать вовсе.

И посмотрите сегодня на нашу труппу. Если бы вы их видели три года назад, то сегодня бы не узнали. Они так танцуют балеты Баланчина, что сами американцы удивляются. Мы ориентируемся на стандарт Большого театра, которому рукоплескал весь мир. Даем пять премьер в сезон - никто не верил, что это возможно, а мы сде лали это! Когда ставили "Ромео и Джульетту" Леонида Лавровского и решили показать полную версию, без купюр, то многие засомневались - мол, вы не найдете столько артистов. А мы нашли! Да, у нас в балетных спектаклях участвуют артисты из драматических театров, но делают это с интересом, и у них все получается. В балете "Ромео и Джульетта" вообще парень, который работает в охране театра, выходит.

- Кто-кто, простите?

- Я обратила внимание на молодого парня, который стоял на служебном входе в театр, - молодой, красивый, голубоглазый. И предложила ему принять участие в балете. Все вокруг смеялись, а мне без разницы, если человек способный. У него подходящая фактура, хороший слух, почему бы и нет?

- Кстати, Нина, поздравляю с премьерой. Балет "Лауренсия" наверняка станет одним из украшений репертуара вашего театра. Вдвойне приятно, что костюмы для него сделал наш художник Александр Васильев.

- Да, мы с Сашей знакомы уже давно. Первая встреча была в Португалии, когда он делал костюмы для балета "Дон Кихот". Тогда у меня и мыслей не было, что я стану руководить театром и смогу пригласить его в Тбилиси работать над костюмами. Судьба? Думаю, что все в жизни происходит неслучайно. Вот смотрите, как все получается в моей жизни, - умирает мой педагог Раиса Степановна Стручкова, Большой театр закрывают на ремонт, и я в этот момент получаю предложение возглавить театр в Тбилиси. Так, видимо, распорядились звезды. С уходом Стручковой этап, связанный с Большим, закончился и начался новый.

Раиса Степановна переживала, когда я согласилась переехать в Тбилиси: "Нина, ты берешь на себя такую обузу". Она переживала, что я брошу танцевать. Но я дала ей слово не оставлять сцену. Никогда не забуду, как пришла к ней в больницу (она уже тяжело болела) и встретила взгляд ее огромных голубых глаз. "Ты молодец, все правильно делаешь", - почти прошептала мне Раиса Степановна. Ей уже трудно было разговаривать...

Меня часто спрашивают, не жалко ли мне Большого театра. Конечно, Большой - это моя жизнь, и я всегда помню об этом. У меня вообще все довольно странно - я русская балерина, хоть и грузинка по национальности. Почему русская? Да потому что школа у меня русская. И везде, где бы я ни бывала, я ее прославляю. И буду делать это всегда. Балет - это Россия. Видите, мы и в Тбилиси ведем репетиции на русском и разговариваем по-русски. Политика есть политика. А люди есть люди.

- За это время в вашей жизни произошло и еще одно судьбоносное событие.

- Да, родилась моя Леночка. Вот смотрите, у меня с собой ее фото. Знаете, сейчас мне надо идти на репетицию. Давайте вечером встретимся у моих родителей и поужинаем. А я привезу Леночку, и мы познакомимся ближе.

Антракт

Просторная квартира Ананиашвилистарших располагается в доме по соседству с оперным театром. "Мы мальчишками бегали на все балеты великого Вахтанга Чабукиани, - рассказывает за столом отец Нины. - И даже пытались подражать ему - походке, манере одеваться".

Описывать грузинское застолье - все равно что пытаться перепеть соловья. На столе - все шедевры кавказской кухни. "Ах, как вкусно!" - то и дело вырывается у меня. "А разве в Грузии бывает по-другому?" - слышу справедливый ответ.

Стараюсь незаметно следить за тем, что ест сама Нина, - для балерины подобные пиршества наверняка большое искушение. Она держится стойко - немного овощей и тушеной курицы. И бокал вина, тремя каплями которого Нина смачивает губы дочери. "У нас сегодня праздник: нам год и два месяца".

Не могу удержаться от банального вопроса, задаваемого всем великим родителям: "Леночка, наверное, тоже балериной будет?" Нина улыбается: "Нет, она станет оперной певицей. Уже сейчас у нее идеальный слух и она с удовольствием пытается что-то петь".

Теперь идеальное время поговорить о детстве самой Ананиашвили. Родители Нины поначалу думали, что дочь станет фигуристкой. В домашнем архиве, который предусмотрительный глава семейства начал собирать аж в 1972 году (сегодня папки с газетными и журнальными статьями о Нине занимают несколько стеллажей), хранится грамота за первое место на юношеских соревнованиях по фигурному катанию. И фото 6-летней Нины, поднимающейся на пьедестал. Уже тогда она делала это так уверенно, словно знала, что триумфы только начинаются.

В Большой театр его будущая звезда впервые попала в 12 лет. Отец поехал в Москву в очередную командировку (доктор наук, он и сегодня активно занимается научной работой) и взял с собой Нину. "Папа всю ночь простоял в очереди за билетами на "Анну Каренину" в Большой. Мы сидели в пятом ряду, и я, глядя на сцену, сказала: "А ведь кто-то приходит в театр со стороны сцены!" Наверняка в московском хореографическом девочке из Тбилиси было нелегко. Но Нина за столом рассказывает о веселых моментах: как во время уроков по актерскому мастерству изображала уличного хулигана, разбивающего футбольным мячом окно на первом этаже. "А Андрис Лиепа здорово показывал вора, вырезающего из рамы в музее картинный холст".

По окончании училища родители ждали Нину в Тбилиси и каждый день звонили с вопросом, когда же она приедет. Но бабушка, которая перебралась с ней на время учебы в Москву, отвечала туманно: "Есть кое-какие соображения". О том, что Ананиашвили приглаО том, что Ананиашвили приглашают сразу в два театра, мудрая женщина предпочитала не говорить, пока все не решится окончательно. "Меня звали в кордебалет Большого на ставку в 80 рублей и балериной в Театр им. Станиславского на 350 рублей. Педагог Наталья Викторовна Золотова посоветовала мне выбрать Большой. Я согласилась. И так получилось, что вскоре стала танцевать главные партии. Во время гастролей в Германии заболела балерина и меня поставили танцевать Одетту - Одилию в "Лебедином". Так все и началось".

Пользуясь домашней расслабленной атмосферой, не могу удержаться от вопроса об интригах в Большом, которые балерины по определению должны чинить друг другу. "Не знаю, - говорит Нина. - Может, кому-то действительно подкладывали в пуанты стекло. А у меня ничего такого не было. Я всегда много работала, и с девочками у нас были хорошие отношения. А потом, я ведь неконфликтный человек. Хотя почему-то принято считать, что у всех балерин ужасный характер. Мне несколько раз предлагали киносценарии, в которых моя героиня, приходя домой, первым делом со злости бросает в мужа пуанты, а потом обливает его холодной водой. Конечно, от таких предложений отказываюсь. Зачем изображать из меня стерву, когда я на самом деле совсем другая?"

Впрочем, о непростой обстановке в Большом можно догадаться по эпизоду, который Ананиашвили рассказывает уже за чаем. "Я решила для репетиций пригласить в театр Юрия Посохова, бывшего солиста Большого, тогда танцевавшего в Датском королевском театре. А мне тогда не разрешали ничего, даже репетировать. По указанию Юрия Григоровича, тогдашнего руководителя театра, Посохова чуть ли не силой хотели вывести из здания театра. И вот сидит ни о чем не подозревающий Юра в раздевалке, а туда вбегают охранники и обращаются к нему: "Посохова не видели? Нам приказано вывести его из Большого".

Акт второй