ПОКОНЧИВ с советской традицией обновлять сезон "Иваном Сусаниным", Большой театр перепробовал несколько разных вариантов: от "Спартака" до "Бориса Годунова". Но все это были патриотические оперы и балеты домашнего производства. И вот - первая ласточка-иностранка. В воскресенье головной оперно-балетный завод страны презентовал выплавку стали по-итальянски: монументальная китайская сказка "Турандот" Джакомо Пуччини была отлита в самые стахановские сроки (репетировать начали незадолго до летнего отпуска).
Но премьера "Турандот" в Большом, скажем прямо, событием художественного значения, увы, не стала (хотя стоит признать, что это на две головы лучше недавней "Хованщины"). Москве явно не хватает силенок побороть "Турандот". Особенно это очевидно на фоне горячечного китайского синдрома, разразившегося в мировых оперных владениях, - случилось что-то странное, и сегодня каждый театр, каждый фестиваль хочет иметь свою принцессу Турандот и переплюнуть соседей. Конкуренция неимоверная. Самое интересное в московской "Турандот" - музыка Пуччини, которую трудно испортить, и отчасти реализованные (насколько позволяет класс оркестрантов, хора и солистов) дирижерские намерения музыкального руководителя театра Александра Ведерникова, которого больше интересует не помпезное громыхание шествий и триумфальных хоров, а интимная лирика и ориентальная пряность инструментовки.
"Турандот" - последняя опера Пуччини, его предсмертное прости жанру итальянской мелодрамы. Печать незавершенности делает ее таким же загадочным сфинксом, как и сама смертоносная принцесса. О чем ставить спектакль? - сакраментальный вопрос, который каждый режиссер решает по-своему. Можно по-детски наивно и красиво пересказать "Турандот" в духе волшебной сказки из "Тысячи и одной ночи". Можно вспомнить Вахтангова с его трагической иронией. Можно развернуть философско-психологический диспут на темы Эроса и Танатоса. Можно, наконец, просто одеть певцов в красивые костюмы (экзотика плюс современный дизайн) и соорудить старый добрый концерт в костюмах. Так и поступила итало-американский режиссер Франческа Замбелло в Большом театре. Репутация и послужной список у нее будь здоров, но то ли опера ей уже поднадоела, то ли Большой театр не вдохновил, и она решила ограничиться пересказом дайджеста событий - пришел Калаф, увидел Турандот, разгадал загадки, и в конце, после смерти маленькой рабыни Лю, они крепко обнялись. И это все?
Стильные декорации сценографа Георгия Цыпина - своеобразная фантазия на тему красоты, спящей в ледяном оцепенении, и... тоталитаризма. Дух Мао витает в воздухе между огромными пластинами из непрозрачного толстого стекла и воплощается в огромном китайском болване, возвышающемся посреди сцены. Вдалеке вырастают полчища китайских ополченцев, тоже из стекла, а в финале затравленные и одетые в черные отрепья бомжи преображаются в военизированное китайское большинство белого цвета. Удачны некоторые костюмы Татьяны Ногиновой. В общем, есть на что посмотреть.
Послушать интересно было Турандот, которую как можно инфернальнее старалась изобразить итальянская дива Франческа Патане. Сенсация - уже то, что она стройна и красива, в то время как Турандот почему-то чаще всего поют тети нечеловеческих размеров, от которых едва не проламываются оперные подмостки. Ее голос не назовешь ласкающим слух, да это и не нужно в партии жестокой ледяной принцессы. В двух-трех местах она позволила себе нюансировку более тонкую, чем однообразное форте артиллерийской атаки.
Панталоны Гретхен, гульфик Фальстафа