ОПЕРНАЯ Москва увлеклась Римским-Корсаковым. Свою дань главному сказочнику русской музыки отдает Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко и приглашает на "Небылицу в лицах". К постановке "Золотого петушка" отнеслись на редкость ответственно. Афиши предупреждают, что это сказка для взрослых и что за все увиденное отвечают режиссер Александр Титель и художник Владимир Арефьев, а за все услышанное - дирижер Феликс Коробов.
ВМЕСТО пестрого городка в духе Васнецова - Билибина нас помещают в барак концлагеря из неровно уложенных досок с огромными щелями. Верхнюю половину стен-заборов украшает видеопроекция жостовского подноса. Царство Дадона предстает как страна дворников. Пуп земли - веники. Девицы собирают ягоды-грибы под деревьями-вениками и эротически млеют в веникообразных камышах, вениками стреляют из пушки. Человеческих лиц нет. Сплошь какие-то дымковские игрушки: белые мучные рожи, красные кругляши вместо щек, черные бороды на ниточках. Кислотных тонов фартуки поверх исподнего, а военизированный стиль царя с сыновьями напоминает об эпохе отца народов.
Во втором, восточном акте мертвое поле побоища - почти по Верещагину - гора головных уборов всех видов и фасонов на фоне желтого полнолуния. Явление Шемаханской царицы - маленький природный катаклизм. Агрессивный гибрид гидры, медузы Горгоны, птицы Феникс и сфинкса, инфернальная царица поднимается из недр земли огромной самораспаковывающейся змеей и поет Гимн солнцу. При ближайшем рассмотрении царица оказывается отвратительной колышущейся амебой неопределенной формы с серебристой муравьиной головкой. В третьем акте кокон созревает, и из лопнувшей оболочки во все стороны разбегаются маленькие змейки. Другой потусторонний персонаж - Звездочет - превращен в банального оперетточного хлыща в полосатом костюмчике и соломенной шляпке. И, конечно, лейтмотивом спектакля становятся живые петухи и ностальгические бабочки-снежинки.
Главный позитив нового спектакля - оркестр. Наконец-то чисто режиссерский театр Александра Тителя озаботился качеством музыкальной рамки. В последних премьерах оркестр можно слушать не морщась. О какой-то особенной дирижерской интерпретации этой красочной партитуры говорить рано, тем более когда у всех еще на памяти вкуснейшее пиршество, тонкость и мощь светлановского оркестра. Хотя и сделанное руками молодого талантливого Коробова в масштабах Музыкального театра - не безделка.
Вокальный компонент премьеры слишком разношерстный, чтобы дать ему однозначную характеристику - плохо или хорошо. Скорее ни то, ни другое, а нечто среднее. Стопроцентное попадание в комедийный типаж - Дадон Леонида Зимненко. Неблагодарная задача петь прекрасный колоратурный орнамент в столь уродливом обличье досталась Хибле Герзмаве - легкий кавказский акцент лишь прибавил ее Шемаханке "нездешнего", дьявольского колорита. Фантастически высокая партия Звездочета написана композитором для несуществующего голоса тенора-альтино, поэтому поют его в характерной (дьячковской) теноровой манере, на верхних нотах переводя голос на фальцет или, кто может, на контртеноровое звучание - из двух Звездочетов, нашедшихся в театре, предпочтительней Оганес Георгиян.
Веселых и занятных картинок в спектакле достаточно, но нет развития смысла внутри этих картинок, нет общей картины в целом. Что хотели сказать? Констатировать социальные проблемы, которые в принципе не изменились со времен написания оперы-сатиры? Исследовать ускользающую природу зла? Выполнить план по детским названиям? Или просто поиграть в игру, к чему так тяготеет режиссер Титель? Во всяком случае, я ответа не нашел. Может, вы поищете?
ЗАКОНОДАТЕЛЬ ОПЕРНОЙ МОДЫ ЗАЛЬЦБУРГСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ ОТМЕЧАЕТ СВОЕ 75-ЛЕТИЕ. Музыка как образ жизни