ГОВОРЯТ, что самые суеверные люди - это актеры. Они стараются никогда не говорить о спектаклях до премьеры, устраиваясь в новый театр, узнают о судьбах артистов, игравших там раньше, и боятся привидений, живущих под сценой. Зато им помогают духи великих режиссеров и актеров прошлого.
Таировский след
ПЕРВОЕ место по количеству призраков на квадратный метр сценического пространства прочно занимает столичный Театр им. Пушкина. Еще задолго до основания Александром Таировым и Алисой Коонен Камерного театра, в здании которого теперь находится Театр им. Пушкина, в Москве был другой Пушкинский театр, открытый в 80-х гг. ХIХ столетия актрисой Анной Бренко. Вот как описывает Владимир Гиляровский здание, которое выбрала Бренко для своего храма искусства: "Дом стоял с выбитыми окнами и провалившейся крышей. Тогда в нем жили... черти. Прохожие по ночам слышали раздававшиеся в доме вой, грохот ржавого железа, иногда на улицу вылетали из дома кирпичи, а сквозь разбитые окна многие видели белое привидение". Интересно, что этот давно разрушенный особняк находился в нескольких шагах от нынешнего Пушкинского театра на Тверской улице.
Да и дом, полюбившийся Таирову, тоже был не прост: по свидетельствам очевидцев, в нем никогда не горел свет, а Алиса Коонен очень испугалась, когда Таиров, долго договаривавшийся с кем-то сквозь приоткрытую дверь, наконец пригласил ее войти в совершенно пустое здание. Возможно, великий режиссер арендовал помещение у нечистой силы? Еще Осип Мандельштам вспоминал, что задумавшие расширить театр за счет соседствующей церкви Таиров и Коонен срывали ризы и бросали на пол иконы.
Но любимое детище не принесло Таирову и Коонен счастья - после нескольких десятилетий успеха режиссер был обвинен советскими властями в "формализме", отлучен от сцены и умер в горе и безумии. За несколько лет до кончины Таиров часто наведывался к театральному подъезду и, прислонившись к афишной тумбе, грустно смотрел на публику. Пережившая мужа Алиса Коонен долго сохраняла нетронутой их квартиру, находившуюся в здании театра, надеясь на разрешение властей устроить там музей Таирова. Когда же она поняла тщетность своих усилий, то прокляла театр и напророчила всем его актерам провалы и поражения. Интересно, что мебель из этой квартиры забрал себе на хранение Владимир Высоцкий.
Вот что рассказывает о своей работе в Пушкинском театре бывший костюмер, а впоследствии заведующая литчастью Ирина Жукова: "Некоторым актерам было неудобно уезжать из театра на ночь - они жили далеко, и им проще было переночевать здесь. Но со временем желающих остаться в театре в темное время суток не осталось: всем слышались шаги, вздохи и лязг передвигаемого инвентаря. Актриса Нина Марушина рассказывала, что видела дух Таирова, причем не просто в виде облака, а именно узнаваемый силуэт. Некоторые другие артисты натыкались на белую тень, в которой без труда опознавали призрак Алисы Коонен. Многие встречали в коридорах призрачных цыган, не причинявших зла, но обрекавших своим появлением на неуспех. Я сама не раз слышала в коридоре чьи-то шаги, хотя, кроме меня, в театре никого не было, я держала в руках ключи от всех дверей". Первые дни реконструкции театра, казалось бы, приподняли завесу над происхождением таинственных звуков - под всеми полами было насыпано... битое бутылочное стекло, прекрасно передающее и усиливающее незначительные скрипы и шорохи. Но дальнейшие события только сгустили тайну и ужас над несчастливым театром. Когда строители вскрыли фундамент, наверх полезли гробы с истлевшими костями. Оказалось, что театр стоит на старом чумном кладбище, основанном еще после казни стрелецких полков при Петре I.
Станиславский и замурованные склады
НО ПУШКИНСКИЙ - далеко не единственный столичный театр с привидениями. Ныне покойный Марк Прудкин - актер, всю жизнь проработавший во МХАТе и начинавший еще со Станиславским и Немировичем-Данченко, считал, что спектакль сыгран удачно, только если в конце представления сцену пересекал призрак Станиславского. Самому артисту дух его учителя являлся десятки раз. Однажды Прудкин участвовал в репетиции спектакля, режиссером которого был Анатолий Эфрос. В одной из сцен Прудкин явственно услышал знакомый окрик: "Не верю!" Актер был уверен, что голос принадлежал не Эфросу, а самому Станиславскому, и решил переиграть сцену по-другому, а после завершения репетиции рассказал обо всем режиссеру. Тогда и выяснилось, что Прудкин действительно играл не так, как хотелось бы Эфросу, но режиссер не посмел давать указания старейшему актеру МХАТа, боясь обидеть его. "Значит, нам сам Константин Сергеевич помог", - без всякой иронии сказал режиссер.
Встречала тень Станиславского и актриса МХАТа Алла Тарасова. Строгий гений как-то остановил ее в театральном холле, пристально посмотрел в глаза и погрозил пальцем. Алла Константиновна не испугалась и спросила: "Что вы здесь делаете, Константин Сергеевич?"Но призрак лишь медленно растаял в воздухе.
Построенный в виде пятиконечной звезды Театр Красной (сегодня Российской) армии до реконструкции имел очень сложную подземную географию, а каждое крыло, то есть "луч" пентаграммы, имело свой выход в город. (Любовь к коммунистической символике сыграла злую шутку: в войну немецкие бомбардировщики ориентировались по зданию театра, как по компасу.) Во время представлений на сцену милитаристического театра выезжали танки и эскадроны непобедимой Первой конной. В постановке "Битва за урожай" настоящая сеялка пересыпала тонны настоящего зерна в настоящие грузовики. Вся эта техника не доставлялась специально к спектаклям, а была "прописана" в подвальных гаражах здания по соседству с казармами для актеров, отбывавших здесь воинскую повинность. До сих пор в лабиринтах подвальных помещений театра находят замурованные склады и костюмерные, заложенные кирпичами в военные годы. Эхо тяжелых танковых гусениц и цокот копыт порой еще слышны в театральных катакомбах.
Не пой, красавица, и не свисти
АКТЕРЫ, так часто сталкивающиеся с неизвестным и пугающим, со временем стали находить свои способы для привлечения муз и борьбы со злыми духами и темными силами. Так, после устройства на работу в новый театр артист должен остаться один на один со сценой и, поклонившись, попросить у нее помощи и вдохновения. Если этого не сделать - успеха не будет. В Малом театре эта традиция переросла в целый ритуал: новобранец под руководством старожила подходит к выбитому на сцене гвоздиками кресту и, целуя его, как бы перенимает опыт и знания старшего коллеги. Например, Елену Цыплакову к кресту сопровождала Наталья Вилькина.
Есть у актеров разных театров и общие традиционные суеверия: ни при каких случаях нельзя грызть в помещении театра семечки, а то не будет кассовых сборов, нельзя ронять пьесу или сценарий, а уж если уронил - будь добр сесть на него в том самом месте, где это произошло. Только очень отважные актеры соглашаются играть покойника в гробу или участвовать в спектаклях "Макбет" и "Мастер и Маргарита". А музыку к "Макбету" нельзя напевать и во время репетиций. Говорят, что "Песня ведьм" служит источником несчастий, столь часто сопровождающих представления этой пьесы. Некоторые песни и арии считаются в среде актеров и музыкантов приносящими неудачу. Их нельзя петь, насвистывать или играть в театре в любое время, кроме непосредственного представления пьесы или оперы, для которых они написаны. Одна из них - "Гудбай" Тости. Другая - "Мне снилось - живу я в гранитном дворце" из "Богемской девушки". Последняя настолько зловеща, что, даже если ее напевать или насвистывать машинально, это может привести к провалу постановки или даже к смерти кого-то в театре.
В Большом театре, как и в некоторых других, никто не пересекает до начала действия сцену, переходят из кулис в кулисы. Артисты Большого знамениты еще и тем, что половина труппы перед спектаклями ни при каких условиях не моет голову, тогда как другая половина, наоборот, выходит на сцену чуть ли не с мокрыми волосами.
ИМЯ В ИСКУССТВЕ. Олег Ефремов - от Самозванца до царя Бориса