В ПОСЛЕДНИЕ 10 лет Россию активно вытесняют с мировых нефтяных и газовых рынков. Мы уходим оттуда, где традиционно были первыми еще с советских времен. Внутри государства "сырьевые" дела обстоят не лучше. "Главная беда отрасли - в отсутствии внятной стратегии действий", - сказал главному редактору "Аргументов и фактов" Николаю ЗЯТЬКОВУ ректор Санкт-Петербургского горного института профессор Владимир ЛИТВИНЕНКО. 46-летний геологоразведчик считается одним из самых авторитетных специалистов страны.
Осенью на политическую арену России выйдет новое мощное объединение товаропроизводителей.
- ВЛАДИМИР Стефанович, вы осваиваете амплуа политика. А политикам задают глобальные вопросы, например о национальной идее. Вы знаете, в чем она?
- Наша национальная идея существует уже более 250 лет. Высказал ее человек, чей авторитет не вызывает сомнений, - Михайло Ломоносов. Помните, "...богатство России будет прирастать Сибирью и морями студеными". Но сегодня на пути процветания России лежит абсурдное препятствие: государство не знает, что делать с собственным богатством - минерально-сырьевым комплексом.
- По вашему мнению, здесь и скрыт корень российских проблем?
- Сейчас это вопрос выживания. Россия, как сырьевая страна, не должна ставить проблемы недропользования на последнее место. Неужели мы верим, что страну выведут из затянувшегося переходного периода "народный" автомобиль, отечественный компьютер, космонавтика, сельское хозяйство? Навряд ли. Но у нас есть нефть, газ и почти все известные полезные ископаемые. Естественно, горно-добывающая промышленность требует значительных инвестиций. Их отдача возможна только через 5-10 лет, но зато каждый рубль, вложенный в поиски и разведку месторождений, при добыче приносит 12-15 рублей прибыли.
В прошлом году объем инвестиций, скажем, в российскую энергетику достиг 1 миллиарда 200 миллионов долларов. Этого явно недостаточно, но отечественные и иностранные компании не стремятся вкладывать деньги в топливно-энергетический комплекс (ТЭК).
- Известно, что уже более двух лет ведется разработка "Энергетической стратегии России на период до 2020 года". Учитывает этот документ больные вопросы?
- После принятия он будет во многом определять политику правительства в отношении ТЭКа. Но уже сейчас видно, что рожденный в недрах Минэнерго проект имеет ряд недостатков. Например, в нем никак не обоснована динамика развития экономики, нет хозяйственных механизмов государственной энергетической политики и расчетных показателей развития отраслей ТЭКа до 2020 года.
Другой существенный момент. Уникальное географическое положение страны на евро-азиатском континенте позволяет направлять ресурсные энергопотоки и на запад, и на восток. Очевидно, что такую выгодную геополитическую особенность должны были в первую очередь учесть в Минэнерго. Однако этого-то и не произошло. Как минимум, страна может лишиться из-за этого миллиардных инвестиций.
- Экспортировать сырье мы так или иначе будем, ведь на поставках энергоносителей держится более трети государственного бюджета. Вопрос, очевидно, в том, чтобы в очередной раз не продешевить...
- Согласен с вами. "Энергетическая дипломатия" России должна иметь расчет планируемого экспорта ресурсов. В "Энергетической стратегии" этих цифр нет, как нет и перечня крупномасштабных совместных проектов, не содержится даже упоминания о защите интересов наших предприятий за рубежом.
- Вообще получается как-то странно: высокий образовательный уровень и интеллектуальный потенциал населения являются одними из главных конкурентных преимуществ России, но...
- Но на уровне жизни людей это никак не сказывается. Мы богатые и в то же время бедные. Соотношение заработной платы и производительности труда в России гораздо хуже аналогичного показателя в других странах, даже при относительно дешевой рабочей силе.
- И все же, если удастся отработать механизм инвестиций, будут ли они использоваться по назначению? Или опять выйдет, "как всегда"?
- Такая опасность, конечно, есть. Это видно на примере двух магистральных отраслей - нефтяной и газовой. Первая нуждается в инвестициях, поскольку надо осваивать новые месторождения. Тем не менее этот фактор оказывается, как ни странно, второстепенным. А главным - насущная потребность в средствах на замену изношенных производственных фондов, особенно трубопроводов. Порочная схема такова: около 90 процентов инвестиций вкладывается в добычу нефти, причем направляются они, как правило, в крупные компании. В то же время немалую часть общей нефти добывают 150 мелких компаний, работающих на небольших месторождениях с трудноизвлекаемыми запасами. Они испытывают наибольшую потребность в притоке капиталов, да и риски у них гораздо серьезнее. Но сейчас именно крупные нефтяные концерны фактически монополизировали всю нефтепереработку и доступ к "трубе".
Вложения в газовую отрасль теоретически выгодны, даже при двойных подходах к ценовой политике. Цена 1 тысячи кубических метров газа в США и Европе - 170-180 долларов. Российский же газ мы продаем по 100 долларов, а на внутреннем рынке - вообще по 20. Однако проблем и тут, несмотря на внешнее благополучие, хватает, и они будут обостряться.
- Это-то и тревожит. Здесь почему-то не чувствуется "руки государства". Сможет ли оно в обозримом будущем вообще влиять на освоение собственных недр?
- Хотелось бы надеяться. Пока что, во всяком случае, мы имеем раздробленную по ведомственному и отраслевому принципам систему управления, которая сама по себе вызывает противоречия между ведомствами, регионами и предприятиями. Министерства тянут одеяло на себя - работают без какой-либо координации. Они хотят больше регулировать, и это не вредно, но право на регулирование в условиях рынка должно сочетаться с персональной ответственностью за качественные результаты. А их за последний год, к сожалению, не появилось. Как известно, основой любой стратегии является цель, и все усилия бессмысленны, когда ее нет. Ни один ветер не будет попутным, если мы не знаем, куда плыть.
- Сейчас вы становитесь публичной фигурой - способствуете возникновению на политическом олимпе новой партии. Ее цели уже определены?
- Публичность мне не слишком свойственна. Я не политик, а скорее производственник. Горный институт - это производственный сектор. Но, когда представился случай реально повлиять на ситуацию в экономике, я им воспользовался. На недавнем Петербургском экономическом форуме собрались те, кому надоела неопределенность так же, как и мне. Помимо прочего, мы обсудили и вопросы партийного строительства. Участники "круглого стола", которыми я руководил, - горняки, лесопромышленники, нефтяники - выработали некую программу совместных действий. Мы хотим создать мощное объединение товаропроизводителей. Только в горно-добывающем комплексе почти 10 тысяч организаций, в лесопромышленном - вдвое больше. Прибавьте производителей из алюминиевой и угольной отраслей. Это более половины российской экономики. Наш электорат - все, кто хоть что-то делает своими руками, пусть по копейке, но наполняет государственную казну.
- И что же дальше?
- Мы договорились, что осенью проведем объединяющий съезд, а затем и подумаем, как влиять на формирование депутатского корпуса.
Мы не намерены пользоваться лоббистскими методами. Целью будет не борьба с внутренними и внешними врагами, а возрождение страны. В России есть все: богатства недр, талантливый народ, желание работать на себя. Нет только внятной государственной политики. В итоге вся страна играет в странную игру, названия которой еще не придумали, - и не футбол, и не регби. Что-то чисто российское. По полю бегают игроки, которые не знают правил, нет судей... И, естественно, зрители недовольны. А мы знаем конкретную цель - объединить усилия, чтобы снять препятствия, мешающие нормальному деловому предпринимательству в стране.
В 1990 г. экспорт машиностроительной продукции из СССР составил всего 1,5 млрд. руб. Станет ли СССР новым Бангладеш