Развитие нашей страны по пути социализма, 70-летие которого мы отмечаем, превращение СССР в одну из великих держав мира - столь мощный довод в пользу огромной исторической значимости Великой Октябрьской социалистической революции, что его не могут игнорировать даже самые непримиримые противники социализма. Можно отметить существенные сдвиги во многих исследованиях на Западе по истории Октября за последнее десятилетие. Однако предвзятые интерпретации событий 1917 г. в России отнюдь не списаны в архив.
Каковы же сегодня наиболее типичные "обвинения" в адрес Октября и партии большевиков, выдвигаемые нашими идейными противниками? В чем несостоятельность их "критики"?
ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ (лежащая в основе последней книги бывшего профессора Лондонского университета Л. Шапиро "1917 год. Русские революции и истоки современного коммунизма"). После свержения царизма в феврале 1917 г. в России установилось общее социальное согласие, разрушенное действиями большевиков.
НА САМОМ ДЕЛЕ ни о какой социальной гармонии после Февральской революции не могло быть и речи. Она хотя и устранила самодержавие как косный политический институт, тормозивший общественный прогресс, но отнюдь не разрешила острейшие классовые, национальные и другие противоречия. Росла безработица. Только по неполным официальным данным, с марта по июнь 1917 г. в стране были закрыты 568 предприятий и выброшены на улицу 104 372 человека. Катастрофически падал жизненный уровень трудящихся. Реальная заработная плата снизилась по сравнению с довоенным уровнем на 45 - 50%. На 30% по сравнению с 1915 г. увеличилась смертность среди рабочих. Тысячи человеческих жизней по-прежнему уносила первая мировая война, которую Временное правительство, как и царское, стремилось вести "до победного конца".
ВЕРСИЯ ВТОРАЯ. В условиях 1917 г. нарастали выступления деклассированных, деморализованных и безответственных элементов - прежде всего солдат и матросов, не желавших воевать, боявшихся отправки из тыловых гарнизонов на фронт. Они-то и составили главную опору большевиков. Октябрь явился поэтому "революцией люмпен- пролетариата".
НА САМОМ ДЕЛЕ главной социальной базой большевистской партии были рабочие крупнейших промышленных центров. Будучи призванными под ружье, они отнюдь не превращались в люмпен-пролетариат. Война не только не размывала, но, наоборот, все больше проясняла их классовое сознание, убеждала в том, что она выгодна буржуазии, министрам-капиталистам, а не простому народу. Не случайно накануне октябрьских событий 60% в партии большевиков составляли рабочие.
В армии ширились революционные настроения. Разве могла бы "деморализованная толпа" (термин Л. Шапиро) уже в первые месяцы после Февральской революции создать по всей действующей армии и на флоте почти 50 тыс. солдатских комитетов - организованный оплот революционной борьбы?
Никак не согласуется с приведенной версией буржуазных историков и создание Рабоче- Крестьянской Красной Армии. Если бы Октябрьская революция совершалась люмпен- пролетариатом, трусами и дезертирами, то откуда взялись бы сотни тысяч бойцов, разгромивших в гражданской войне армии Деникина, Юденича, Колчака, Врангеля, которые получали щедрую помощь, включая оружие и боеприпасы, от внешней контрреволюции?
ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ. Ленин и его соратники, не веря в политическую сознательность широких народных масс, посредством агитации и пропаганды "манипулировали" массами, увлекали их за собой демагогическими лозунгами. (Эта мысль прослеживается в работах американских профессоров Р. Такера, А. Улама, канадского историка Дж. Кипа.)
НА САМОМ ДЕЛЕ такое элитарное, высокомерное отношение к трудящимся было глубоко чуждо большевикам. Против этого всегда боролся В. И. Ленин. Мечтая о том, чтобы выдвинулись "из наших рабочих русские Бебели", он называл самой первой, самой настоятельной обязанностью социал-демократов "поднимать рабочих до революционеров". Именно поэтому, как говорилось выше, большинство в партии составляли рабочие.
Важнейшую роль в укреплении влияния большевиков в массах сыграло то, что партия Ленина быстро, безоговорочно и последовательно поддерживала инициативы, идущие снизу. Уже в первые дни после свержения царизма Петроградский комитет РСДРП(б) предложил исполкому Петросовета "немедленно ввести декретом 8-часовой рабочий день во всех областях наемного труда". 22 марта резолюция бюро ЦК РСДРП(б) призвала к "немедленному созданию рабочей Красной Гвардии по всей стране".
Меньшевики же и эсеры относились к политической активности народа настороженно, а нередко и стремились погасить ее. Они всячески оттягивали выполнение насущных требований трудящихся. Потому, хотя политические партии, входящие во Временное правительство, располагали гораздо более широкими возможностями пропагандирования своих программ, массы пошли за большевиками. Так, центральный совет фабзавкомов Петрограда, избранный в конце мая 1917 г., на 90% был большевистским.
ВЕРСИЯ ЧЕТВЕРТАЯ. В отличие от других политических партий большевики якобы сделали ставку на насилие. Они применили репрессии и террор против своих противников после взятия власти, развязав тем самым гражданскую войну (подобные утверждения можно встретить в книгах Р. Даниэлса, Ш. Фитциатрик, М. Дзовановского, Дж. Хоскинга).
НА САМОМ ДЕЛЕ к моменту взятия власти у большевиков было не больше, а значительно меньше опыта применения насилия, чем, скажем, у эсеров. Вплоть до начала гражданской войны, до левоэсеровских мятежей весной - летом 1918 г. и террористических актов контрреволюции, включая покушение на В. И. Ленина 30 августа того же года, партия большевиков стремилась к политической консолидации Советской власти.
Подтверждением тому служит тот факт, что сразу после Октябрьской революции ЦК РСДРП(б) в обращении к трудящимся России заявил о готовности большевиков "разделить власть с меньшинством Советов" (т. е. с эсерами и меньшевиками) при одном лишь условии - лояльного, честного обязательства этого меньшинства подчиняться большинству и проводить программу, одобренную Всероссийским Вторым съездом Советов. Это условие (как вскоре выяснилось - только временно) приняли левые эсеры и вошли в Совнарком. Что касается правых эсеров, их руководство исключило из партии всех своих членов, оставшихся на II съезде Советов, и встало на путь борьбы с новой властью.
В этих труднейших условиях большевики не только не прибегали к репрессиям против других партий, но и освобождали из-под ареста участников контрреволюционных заговоров, ограждали их от расправы со стороны революционного народа. Более того, монархически настроенных генералов и участвовавших в заговорах юнкеров освобождали под расписку с обязательством не выступать с оружием в руках против Советского правительства.
Таким образом, "красный террор" был исключительно ответом на кровавый террор, развязанный контрреволюцией летом 1918 г. 20 июня был убит член президиума ВЦИК Володарский, 30 августа - председатель Петроградской ЧК Урицкий, в тот же день эсерка Каплан стреляла в В. И. Ленина. Вспыхнули левоэсеровские мятежи в Ярославле, Рыбинске, других городах. Не будь этого террора, не было бы и террора красного.
Таковы факты. Хотелось бы еще раз подчеркнуть: на Западе растет число историков, стремящихся к серьезному изучению революционного движения в России и событий 1917 г. Однако предвзятые негативные стереотипы в освещении Октября до сих пор в ходу. Как-то уж очень созвучны они некоторым антисоветским мотивам в пропаганде современных неоконсерваторов.
Ю. ИГРИЦКИЙ, кандидат исторических наук
К ВЕНГЕРСКИМ СОБЫТИЯМ 1956 г. Контрреволюция не прошла