Их героизм двух видов: ликвидаторы, шедшие в атомное пекло, и самосёлы - мирные жители, вернувшиеся домой после эвакуации. И те и другие - особая "нация Зоны отчуждения".
ДО КПП Дитятки на шоссе - 30 км. А до нормальной жизни - Вечность. Период распада цезия и стронция в местной почве продлится тысячелетия. Поэтому в Зоне запрещено рожать - под страхом наказания. Здесь нельзя находиться лицам младше 18 лет. Это мир 7 с лишним тыс. взрослых: ликвидаторов аварии, вахтовиков, самосёлов. Мир БЕЗ ДЕТЕЙ. Без яслей и школ, игрушек и сказок. Но в одном жилище они есть - в доме Марийки.
Роды у реактора
МАТЬ Марийки Лидия Совенко забеременела в 48 лет. Третьи роды. "Беременна" в зоне - не диагноз, а приговор. Но врач в поликлинике, делавший УЗИ, ошибся, решив, что у неё миома. А вскоре от "миомы" стал расти живот... Под утро 25 августа 1999-го отец, Михаил Ведерников, достал йод и принял младенца, перевязав пуповину шёлковой нитью. Первым услышал плач новорождённого старик-сосед - настоятель церкви, который вышел на шум из хаты. Не поверил, решил, что в голове помутилось. А вскоре Лидия показала ему Марийку.
Всё время она боялась, что дочь отнимут. До неё ВСЕХ забеременевших выселяли за границу Зоны. Поэтому вначале была тайна. Но после родов о ней узнали все. Соседи принесли вещи для малютки. Пришли врачи: "Ребёнок здоров". А следом - чиновники, прокуратура и милиция. Составили протокол. И вместо помощи предъявили ультиматум: выселение из Зоны "в течение трёх дней" или ребёнка не зарегистрируют. Лидия и Михаил отказались. Тогда прокуратура подала судебный иск о лишении их родительских прав. Марийку пригрозили сдать в детдом. А её родителей - арестовать за лов заражённой рыбы в реке. Но они всё-таки получили свидетельство о рождении и покрестили дочку в храме.
Рай в тени АЭС
И ЭТО парадокс жизни: авария реактора сломала тысячи судеб и семей, а их, наоборот, свела вместе. Они познакомились в Чернобыле, куда приехали работать по контракту.
Она по профессии - педагог, но полжизни отдала оборонному заводу. Когда выросли дочь и сын, отношения с супругом разладились. В 90-х закрыли предприятие. По совету друзей подалась на вахту в Зону - администратором столовой для ликвидаторов. А жильё оставила бывшему мужу. Михаил также отдал жене и детям квартиру в столице. Его семья распалась из-за безденежья. До аварии был сторожем на ЧАЭС. После - ликвидатором. Чтобы не воевать из-за квартиры, нашёл в глухом переулке покинутый дом лесхоза. И вселился.
Теперь все трое живут как на вулкане. Михаил сторожит бывший секретный объект "Чернобыль-2". На Лидии - хозяйство. Администрация Зоны предложила им тысячу долларов на новое жильё. Сказали, что хватит на пристойный домик вдалеке от Чернобыля: "У девочки нет будущего. Она не общается со сверстниками, ей негде учиться..." Но родители не согласны: за границей Зоны им самим жить "негде и не на что". И главное - незачем. Лидия повторяет: "Разве мало нашей любви и внимания? Родительская любовь! У детей-сирот в приютах нет и этого. А Марийка всегда с нами. Любимый семейный отдых - катание на лодке и рыбалка. Долгими зимними вечерами мы играем и читаем книжки. А сверстников она видит, когда гостит у моей сестры на Днепре".
В ответ на ультиматум они потребовали квартиру в Киеве. Лидия объясняет: "Мы знали: всё равно не дадут, но, может, выселять перестанут". А в городе говорят: "Они так пытаются отсрочить день отъезда. Это типично для самосёлов, попавших в психологическую зависимость от Зоны. Её назвали "болезнь сталкера". Людям предоставили своё жильё на чистой земле, а их как магнитом тянет назад в Чернобыль".
А пока мы спорим, единственная дочь Зоны купается в радиоактивной речке, дружит с певчими птицами и зайцами, забегающими на огород. Как охотник, различает следы зверей. Иногда Марийку вывозят "на волю" - прячут под сиденьем машины. Постовые в Дитятках смотрят на это сквозь пальцы. Идиллия, если бы не одно "но": ей ведь тоже ещё рожать...
Прощаясь, она дарит мне рисунки. Там - солнце, цветы и подпись: "Марийкин сад". Я спросил, о чём она мечтает. Марийка ответила: "Жить тут с мамой и учиться в школе". - "Так здесь же нет школы!" - "Значит, будет!" Она так и не поняла меня.
Продолжение репортажа из Зоны вокруг ЧАЭС читайте в одном из следующих номеров.
Глазами очевидца
ЧЕРЕЗ месяц после чернобыльской катастрофы полковник Владимир ХАРЬКО возглавил сводную авиационную группу при оперативной группе Министерства обороны.
- ПЕРВЫЙ вылет к горящей АЭС был сделан в день катастрофы. 28 апреля под вечер к станции слетал и я. Из жерла взорвавшегося реактора исходило конусообразное свечение высотой 200 - 250 метров. Оно было хорошо заметно на фоне темнеющего неба. Наши штатные приборы дозиметрического контроля могли только констатировать, что уровень радиации повышен. Только 12 мая из-под Москвы к нам прилетел Ми-24р, оборудованный новейшей системой радиационной разведки. Он и замерил уровень излучения: 15 000 рентген! Эту цифру рассекретили только через 8 лет, хотя уровень радиации от этого, понятно, не уменьшился.
В первые дни мы летали только на разведку - никто же не знал, что внутри реактора происходит. Сначала пробовали фотографировать обычными плёночными камерами - не получалось. Из-за высокой радиации плёнки засвечивались. Потом привезли иностранную цифровую камеру.
Когда учёные разобрались, что надо делать, вертолётчикам отдали приказ: засыпать дыру в крыше 4-го энергоблока. Чего мы туда только ни кидали: мешки с песком, глинозёмом, свинцовыми чушками... Кстати, запасы отечественного свинца истощились довольно быстро, пришлось покупать за рубежом. Сперва мешки выталкивали вручную, потом додумались грузить их в списанный тормозной парашют от истребителя, который подвешивали под брюхом вертолёта.
Особняком стоит операция по очистке кровли 4-го энергоблока от радиоактивных осколков ТВЭЛов - тепловыделяющих элементов. Как известно, в сентябре 1986 года крышу очищали вручную. На этот шаг пришлось пойти, когда стало ясно: работу невозможно выполнить никакими техническими средствами. Хотя попытки такие предпринимались неоднократно. Но дистанционно управляемые роботы "сдохли" на второй день работы. Вертолёты не смогли их эвакуировать, пришлось подгонять 70-метровый кран. Позднее за трос этого крана зацепился, упал и разбился Ми-8 с экипажем из Читы.
Менее известны другие попытки. Например, предполагалось вертолётом забросить на крышу сеть, густо смазанную эпоксидной смолой. Рассматривался ещё один вариант: накрыть всю кровлю гигантской полусферой из нержавейки. Такую "крышку" даже изготовили по спецзаказу, но на испытаниях ушко, к которому цеплялся трос, оборвалось.
Сперва вертолёты к нам перебрасывали с других аэродромов на Украине. Потом - из соседней Белоруссии. Потом - из Прикарпатья, Прибалтики, европейской части России, Читы и Хабаровска... По моим подсчётам, за время "ликвидации последствий" через Чернобыль прошло не менее 100 тысяч человек лётного и технического состава - практически вся армейская авиация тогдашней Советской армии! Экипажи набирали предельно допустимые уровни радиации (25, позднее 10 рентген) за 2-3 недели. Всего за это время военные сделали более 6500 вылетов в ад. Скольким лётчикам и техникам это стоило жизни, теперь уж не скажет никто.
Кстати
НЕ ИСКЛЮЧЕНО, что 26 апреля международные контакты В. Путина начнутся не с российско-немецких консультаций в Томске, куда прилетит канцлер Германии А. Меркель, а с телефонного разговора с президентом Украины В. Ющенко. Его темой станет Чернобыль. Саркофаг, в спешке построенный над разрушенным блоком станции, должен был гарантированно простоять 30 лет. Но, как пояснил "АиФ" источник в Росатоме, железобетонная коробка уже начала вызывать беспокойство у специалистов. На новый саркофаг и другие нужды чернобыльской зоны в донорском фонде, собранном странами "Большой восьмёрки", скопилось 900 млн. долл. Но недавние перерасчеты показали, что работы обойдутся более чем в 1 млрд. долл. Перестраивать придётся и специальное хранилище для урановых тепловыделяющих сборок, на которое уже потрачено 90 млн. долл. В последний момент стало ясно, что европейские специалисты "промахнулись" с размерами, и сборки просто не помещаются в гнёзда хранилища.
ЛОЛИТЫ ДЛЯ ДОКТОРА НАУК