За полтора месяца до начала Великой Отечественной войны, 5 мая 1941 года, в семье московских архитекторов родилось трое мальчиков, которых назвали Толей, Сашей и Мишей. Началась война, и Софья Викторовна, мать близнецов, уехала с детьми в эвакуацию в Кемерово. Однажды, уложив сыновей в самодельные санки, она вышла на улицу. Мимо проходил мужчина. "Извините, я вас, кажется, узнала, - обратилась к нему москвичка. - Вы Леонид Осипович Утесов?" "Да, это я. Приехал на концерты со своим оркестром", - сказал он. "Познакомьтесь: мои близнецы. Как вы их находите? Не очень они худые?" - спросила женщина. "Не волнуйтесь. Вырастут - здоровяками будут, - ответил Утесов. - Ведь я тоже из двойняшек, сестра у меня есть!"
Знаменитый мастер советской эстрады как бы спрогнозировал будущее братьев Рагулиных. Они действительно стали здоровяками. Их знал весь хоккейный мир. Особенно преуспел Александр - трехкратный олимпийский чемпион, 10-кратный чемпион мира, 9-кратный чемпион Европы, 9-кратный чемпион СССР.
Три богатыря
- АЛЕКСАНДР Павлович, в детстве вы и ваши братья увлекались музыкой...
- В музыкальную школу нас привела мама, которая хотела, чтобы мы, во-первых, получили разностороннее образование, а во-вторых, меньше времени болтались на улице. Я учился по классу контрабаса, Толя - фортепиано, Миша - виолончели, и все трое занимались еще на скрипке. Если бы мы горели желанием стать великими музыкантами, может быть, из нас бы получилось неплохое трио. Но тогда помимо музыки и живописи (ею мы тоже занимались) нас привлекал еще и спорт.
- Как случилось, что вы выбрали хоккей?
- Нам нравилось играть и в хоккей, и в футбол, но до поры до времени проблема выбора не стояла. Родители нашему увлечению не препятствовали, мы успевали и учиться, и заниматься спортом. Тогда нас хорошо знали во Фрунзенском районе Москвы, мы успешно играли за школьную хоккейную команду. Наша троица получила полушутливое прозвище - МТС - машинно-тракторная станция. Вот таким МТСом мы и попали к тренеру Николаю Семеновичу Эпштейну. Михаил стал нападающим, Анатолий - вратарем, я - защитником.
В сборную на одном коньке
- ЧТО для вас значил переход в ЦСКА?
- Эта команда была и остается моей любимой. Для меня, девятнадцатилетнего студента пединститута, играть в ней была огромная честь. Тем более что пригласил меня в команду сам Анатолий Тарасов!
- Для любого хоккеиста очень важны первые матчи за сборную. Ведь они могут определить дальнейшую судьбу...
- Увы. До сих пор стоит в памяти мой второй матч за сборную СССР в 1960 году. Тогда мы встречались с канадцами в Москве. Не успел я выйти на лед, как лезвие - хрясь! - и разломилось надвое. "Ну, с дебютом!" - подумал про себя. Но говорить никому не стал, иначе первый матч мог оказаться последним, посадили бы на скамью запасных, а там, как у нас говорят, выпал бы из обоймы, и все. В общем, двадцать с лишним минут я скользил на одной ноге. Благо, мы тогда выигрывали: 11:2. Шайбу отбил, отправил подальше к нападающим и опять маячу на своем пятачке. Так никто ничего и не заметил. Хоть и не очень после этого матча меня хвалили, но в сборной и в ЦСКА оставили.
Сан Палыч
- О ТРЕНИРОВКАХ Анатолия Тарасова до сих пор ходят легенды. Многим игрокам после них игра с соперником казалась отдыхом. Что вы можете сказать об этом?
- Я всегда творчески подходил к тренировкам и без нужды себя не перегружал. В спортзале, где хоккеисты наращивали мышечную массу, тягали штанги и приседали по 100 раз с двадцатикилограммовыми дисками, я нашел один, который весил всего 12 кг. С ним и занимался. Все хоккеисты знали, что это "блин Палыча", и не трогали его, а Тарасов об этой хитрости не догадывался.
А еще было упражнение, которое называлось "Бей канадцев" (чехов, шведов и т. д. - в зависимости от того, с кем предстоял матч). Если занятия проходили под открытым небом, в Архангельском, то мы с разбега (дистанция около 20 м) должны были врезаться плечом в сосну. После моих ударов с дерева шишки, как град, сыпались. И немудрено, все-таки самый могучий хоккеист в команде - рост 185, вес 105, обхват головы 62-63 см, из-за чего два года играл без шлема - таких размеров просто не было.
- Не поэтому ли вас называли "Сан Палыч"?
- Может, и поэтому тоже. Но вообще-то первым меня стал так называть Анатолий Тарасов. Скорее всего, это было связано не столько с моими параметрами, сколько с отношением ко мне. Он просто меня уважал.
"Губа" для нас была мечтою
- АНАТОЛИЙ Тарасов уделял большое внимание не только физической подготовке, но и дисциплине. Но ничто человеческое не чуждо и хоккеистам. Какие меры воздействия применялись к нарушителям режима?
- Для тренера среди хоккеистов авторитетов не существовало. Всегда рубил невзирая на лица. Обычно сразу зарплату урезал - больное место для всех, мог даже вывести из состава сборной. Какое-то время на "губу" сажал всех подряд: Альметов парился, Локтев и я. Сидишь обычно от трех до пяти суток и отдыхаешь. "Губа" - курорт по сравнению с его тренировками, тем более у старшины гауптвахты сын занимался в нашей армейской детской школе. Сами понимаете, срабатывала хоккейная солидарность, и у нас были поблажки. Видимо, вскоре Тарасов это понял и "халяву" прикрыл.
- Правда, что Тарасов поднимал боевой дух спортсменов тем, что пел "Интернационал"?
- Бывало, в перерыве, если игра не шла, он исполнял: "Это есть наш последний и решительный бой". А, впрочем, в его репертуаре были и другие песни. Вот, например, гимн Советского Союза. Что ни говорите, с юмором был мужик и психолог отличный. Кто посмеется, кто встряхнется. Глядишь, и игра пошла...
Русский медведь
- КАНАДЦЫ прозвали вас Russian Bear (Русский Медведь)...
- На льду меня откровенно побаивались, причем не только канадские соперники. Часто меня спрашивают, кого сильнее я прикладывал: своих на чемпионате страны или заграничных? А без разницы. Я и братьям Майоровым иной раз вламывал по первое число, когда они за "Химик" играли. В жизни-то я спокойный, но когда выходил на площадку, просто зверел. Мог размазать по борту любого, если замечтается. Даже слушок пошел о моей жестокости, хотя играть я старался всегда по правилам и удовольствия от свалок не получал.
- А самому не перепадало?
- Еще как! Фил Эспозито в Москве, в знаменитой Суперсерии, кровь мне пустил. Хотел я ему ответить, но потом передумал. Все-таки интересы команды превыше личных амбиций. Ему тогда пять минут дали. Но в целом канадцы драться - дрались, однако без подлянок, в отличие от наших друзей по соцлагерю - чехов, которые могли исподтишка сунуть в бок, а то и в лицо клюшкой. Впрочем, все это вспоминается сейчас как мелочи. Как издержки азарта, присущего молодости.
- В прошлом году Канада отмечала тридцатилетие знаменитой Суперсерии. Что вы можете сказать об этих восьми матчах?
- По очкам мы проиграли, а по голам выиграли. Было ли обидно? Нет. Вот канадцам было обидно проиграть нам, потому что в 72-м году они отмечали юбилей хоккея - своей национальной игры, которую придумали 100 лет назад. А мы смогли доказать себе и всему миру, что за 25 лет путь прошли правильный - даже без всякой материальной базы, без коньков и нормальных клюшек.
- Можно ли было выиграть, если бы в последнем матче, где нам забили рекордное число голов - шесть! - защитником были вы?
- Сейчас трудно об этом говорить, но то, что в обороне было бы меньше ошибок, - это точно.
Блондинка в шестом ряду
- ГОВОРЯТ, что любимым лозунгом Анатолия Тарасова, ставшим ныне афоризмом, был: "Видеть шайбу, видеть своих, видеть противника и видеть блондинку в шестом ряду". Интересно, оставалось ли у вас время на блондинок или все хоккей да хоккей?
- А как же, и блондинки, и брюнетки, и шатенки. Женщины вообще нас вдохновляют на победы и украшают нашу жизнь. В 58 лет я женился третий раз. У меня три сына, правда, от гражданских браков, и две внучки. Но вообще-то я какой-то несемейный и детям мало внимания уделял, и внучек своим присутствием не балую.
- По опросу болельщиц, в семидесятых годах вас признали самым симпатичным хоккеистом в сборной СССР, что в наше время звучало бы как секс-символ. Наверное, приходилось отбиваться от поклонниц?
- В 1966 году в Любляне миллионерша пристала. Тогда мы обыграли чехов со счетом 7:1. И вот после матча в мужскую раздевалку заходит расфуфыренная особа, вся в мехах и бриллиантах, подходит ко мне и приглашает на банкет. "Я не могу, я с ребятами". - "Сколько человек?" - "Двадцать". - "Хорошо, приходи с ребятами". И называет самый дорогой ресторан в округе.
А я на свидание не пошел, вместо этого мы отправились в ближайший кабачок отмечать победу. Мне было интереснее с ребятами посидеть и обсудить все детали игры, нежели с миллионершей встречаться.
А однажды, помню, в Париже зашли мы с ребятами стриптиз посмотреть - входная плата 2,5 франка. Как за столик сели - нам сразу по маленькой рюмашке. Потом девушки подсели, вытрясли все, что было. Когда же счет выкатили, нам дурно стало. Мы столько за свои золотые медали не получали. Расплачиваться нечем, сказали, что мы олимпийские чемпионы. Ну, нас и отпустили.
- Неужели узнали?
- Вряд ли. Скорее всего, подумали: что с этих русских взять?
"Я тебя породил..."
- ВЫ ВЫСТУПАЛИ за национальную команду с 1960 года все 15 сезонов, провели в ее составе около 250 матчей, в которых забили порядка ста голов. Ничто не предвещало заката карьеры. И все же в 32 года вас отправили на отдых. Почему?
- Все хорошее когда-то кончается. В 1973 году меня уволили из рядов Вооруженных сил. Я бы еще спокойно мог поиграть лет пять. Но какая-то кошка пробежала между мной и Тарасовым. Он сказал: "Я тебя породил, я тебя и убью". До сих пор не понимаю, почему он на мне поставил крест. Конечно, хотелось еще играть. Пытался вернуться в "Химик", но не то было время. Военный человек - уволили, значит, уволили.
- Как складывалась ваша жизнь после увольнения?
- Был тренером в детско-юношеской школе ЦСКА, через которую прошло немало будущих олимпийских чемпионов и чемпионов мира. Вячеслав Фетисов - один из них. Затем работал тренером в Новосибирском СКА. Сегодня руковожу всеми ветеранами отечественного хоккея, являюсь президентом РСОО "Ветераны хоккея" и вице-президентом клуба "Золотая шайба". Вот в ЮАР собираемся на очередной ветеранский матч...
Смотрите также:
Валентина Яшина: «У Левы было две страсти - футбол и рыбалка» 
Лев Яшин: симпатичный и, главное, вежливый