ТЕАТР им. Станиславского и Немировича-Данченко с момента своего возникновения был обречен на роль "вечного второго" в тени Большого. Гости столицы снисходят до него лишь в том случае, если не получилось с Большим, да и то предпочитают балет, который, между прочим, здесь не хуже, чем в главном театре страны. Да и театр постоянно думал о том, чтобы отличаться от Большого. Возможно, поэтому в репертуаре всегда были оперетты. Но недолгий век в этом театре Евгения Колобова, казалось, положил конец оперетте. Десять лет Москва вынуждена была довольствоваться изуродованной "на современный манер" классикой и неполноценным музыкальным исполнением в соседнем Театре оперетты. И вот наконец мы снова можем послушать оперетту с приличным оркестром и хорошими голосами (хотя, возможно, и без присущей опереточникам "частицы черта").
"За что, за что..."
"ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ" - самая популярная, самая "шампанская" оперетта короля вальсов Иоганна Штрауса-сына. Все, конечно, знают фильм с братьями Соломиными и Людмилой Максаковой и помнят умопомрачительную сцену вранья про собаку Шульца Эмму с терцетом "За что, за что, о, Боже мой!". Увы или ах, но в новом спектакле главного режиссера Александра Тителя этого нет. Оперетту Штрауса показывают как она есть, то есть почти в том первозданном виде, как ее сотворили композитор Штраус и автор текста Ришар Жене. Постановщики спектакля предлагают не везде идеальный в плане вкуса, зато свой вариант перевода, и они правы, поскольку меняющийся мир и сценическому языку диктует новые нормы. "Летучая мышь" идет на русском (что хорошо), но с краткими перескакиваниями в немецкий (что сомнительно). Впрочем, это детали. Главное, что можно наглядно почувствовать, насколько сильно отличается то, к чему мы привыкли в советском театре, от оригинала.
Да будет вам известно, что Летучая мышь - это вовсе не ревнивая жена, решившая поймать донжуанистого мужа с поличным, явившись на бал в костюме упомянутого млекопитающего. Летучая мышь - друг семьи доктор Фальке, у которого давние счеты с господином Айзенштайном. Сюжет разворачивается как ловко инсценированная месть за предательство дружбы: однажды после маскированного бала, где друзья изрядно подвыпили, Айзенштайн бросил Фальке, одетого в костюм летучей мыши, одного, и, проснувшись утром на улице, тот стал посмешищем для всего города и получил свое прозвище.
Поем и играем
АЛЕКСАНДР Титель остается все таким же неисправимым романтиком театра, хранящим трогательную верность иллюзиям своей молодости, в то время как многие его сверстники давно их утратили. Эта ностальгическая тоска по мгновениям студийности, братства, любви, нежности и понимания проходит через все его творчество. С приходом Тителя и нового директората разваленный Музыкальный постепенно стал похож на настоящий театр: снаружи и внутри. Тут не только поют, но и пытаются играть. В последней премьере Титель вместе с сопостановщиком Игорем Ясуловичем вновь использует технику постмодернизма, правда, на сей раз "капустная" развлекательность в духе гитисовских этюдов и приемы коллажа и цитирования не так режут глаз.
Сердцевина нового спектакля - сцена "Брудершафта" - этакий сон в зимнюю ночь (почти по Шекспиру), обретающий благодаря космическим видеопроекциям масштабность вселенского единения. Когда в полной темноте на героев начали падать снежные хлопья, зрительный зал замер в оцепенении. Заканчивается история мести не канканной похвалой шампанскому, а тихим повторением мелодии "Брудершафта". Энергетика спектакля распределена неравным образом. Скуку и тяжеловесность первого акта словно бы концентрирует в себе исполинский диван-кровать во всю сцену, поглощающий последние проблески искрометности. Фейерверк занимательности, остроумия и импровизационной легкости неожиданно оглушает вас следом в картине бала у князя Орловского. Правда, художник Владимир Арефьев несколько перестарался, сделав в своей стилизации венского модерна сильно утрированный акцент на пряной ядовитости и ориентальности красок и линий. А третий акт в тюрьме, обычно самый скучный, благодаря ювелирной работе сюрреалистичного Евгения Герчакова из театра "Эрмитаж" оказывается самым смешным и в то же время утонченно-изящным - наверное, только этот артист способен изобразить пьяного человека столь поэтично и... эротично.
Шампанского не хватило
РУГАТЬ оркестр этого театра стало чуть ли не хорошим тоном. На сей раз он по справедливости заслуживает не только снисхождения, но и добрых слов за тактичный аккомпанемент (дирижер Вольф Горелик) - это, однако, не касается популярной увертюры, сыгранной тяжеловесно и равнодушно. Впрочем, и дальше шампанского тоже не хватало.
В премьерном спектакле был занят образцово-показательный состав. Как пародийно-зловещий Бэтмен, плел свою интригу толстяк Фальке - удивительно, но комического запала Вячеславу Войнаровскому хватает только на короткую дистанцию. Обладательница роскошного тембра Ольга Гурякова (Розалинда) - замечательная Наташа Ростова и Мими, но в роли опереточной дивы только обаяния и искренности маловато - дефицит куража и шарма очевиден.
Органичнее, чем в других своих ролях, выглядел в оперетте Роман Муравицкий (Айзенштайн). Но подлинный бриллиант спектакля - феерическая Елена Манистина в роли князя Орловского. Кстати, на балу, если это не было разовой акцией, вы услышите гениальный саксофон Алексея Козлова, а Виктор Шендерович не только прочтет семь (!) своих новых пьес, но и станцует.
Классика наизнанку