Я ПОДХОЖУ к рядку складных голубых столиков, за которыми, как за школьными партами, устроились несколько пенсионеров. На столах - все, что могут выращивать эти руки: яблоки, зелень, редиска, лук... У столов и покупателей мало, народ все больше тянется в крупные магазины, где на прилавках лежат глянцевые плоды заморского происхождения, или на рынок, где ассортимент побольше.
- РЫНОК - это одно, а когда сам торгуешь - совсем другое, - объясняет мне баба Лида, продающая редиску, лук и петрушку. - У них там свои счеты. Что продают, откуда взятое и какого качества - сам черт не разберет. А я выращиваю - знаю, хорошее или нет. Редиску по пятнадцать отдаю, под Воскресенском ее все лето своими руками собираю, в парниках. А сколько здоровья на это кладу! Иначе и нельзя. Вроде пенсия там тикает, - она горько смеется, переглядываясь с другими бабушками, - за выслугу лет - я же инженер, а сейчас уже и значить ничего это не значит.
- А как покупатели, хорошие?
- Да хамло сплошное. Думают, я здесь от хорошей жизни сижу! Носом вертят, смотрят, как на бомжей, даже боятся своими руками из моих рук пакет взять.
Между тем зелень у бабы Лиды стоит 6 руб. за пучок - "три дежурных волосины". На развес стоило бы гораздо дешевле...
- А что делать? - обороняется она. - Надо покупателя как-то привлекать. Он смотрит - на рынке та же зелень - 20 руб. килограмм, а у меня вроде меньше. Когда уже заплатил, с меня взятки гладки.
- А милиция как к вам относится? - спрашиваю я.
- Прямо-таки и относится, - отвечает на вид сильно пьющая женщина, продающая полевые цветы. - Придут, скажут: уходите отсюда. Чем же - цветами мне от них откупаться? Те, кто на рынке, им проще - полтинник сунут, и от них отстают. А нас не так: поймали - ищи другое место. Потому что здесь за день больше 70 руб. не зарабатывает никто, меньше даже. Зачем мы тогда здесь стоим, если все деньги отдавать начнем? А как узнают, что из пригорода, вообще прилипают как банный лист!
- И почем цветочки? - интересуюсь я.
- Пятнадцать рублей, хорошие, - она вертит букет. - Смотрите, какие красивые.
- А где нарвали?
- Как где? В лесу, - удивленно отвечает она, - в Подмосковье.
Начинаю неуверенно объяснять, что это незаконно, что эти цветы записаны в Красную книгу...
- И чего? - присоединилась к говорящим бабушка, продающая квашеную капусту, соленые огурцы и яблоки. - А люди не записаны? Жить же надо как-то. У нас в стране все берегут - и цветы, и деревья, а о людях не заботятся, - она с обидой и горечью посмотрела на меня. - Хорошо говорить, дочка, когда не думаешь о том, что завтра в рот положишь! А я каждый день из Дорохово сюда езжу, потому что такая жизнь. Пятьдесят три года на эту страну отпахала - это сейчас говорю "отпахала", тогда - боролась за светлое "завтра", а на меня теперь всем плевать. Умереть не боюсь: я для своей родины все сделала, все силы отдала, еле хожу теперь. Обидно, то, что мы тогда делали, вроде как забыли и ненужным считают.
Все понимающе молчат.
Соленые огурцы стоят около 30 руб. кг, что опять-таки не ниже рыночных цен. Зато цена на яблоки на 5-10 руб. меньше.
- А сколько часов в день вы работаете?
- Подстраиваемся под москвичей, - отвечает старичок в салатовой кепке. - Когда праздники и рынки не работают, мы стараемся торговать, потому что тогда больше к нам подойдут. И допоздна часто работаем, часов до девяти вечера, когда базары уже закрываются. У нас-то в Подмосковье вообще ничего не продается - весь город по именам знаешь. Поэтому сюда жена меня отправляет, как на работу: сердце болит не болит - езжай.
- А кто больше всех зарабатывает?
- Вон та, - с некоторой завистью указывает баба Лида на старушку, продающую сорочки, носки и еще что-то в этом духе. - У нее одна рубашка - 40 руб. Считай, пару рубашек возьмут плюс носки - и то больше нас.
Посмотришь на таких мелких предпринимателей ближнего Подмосковья и невольно подумаешь: "Дорогу - малому бизнесу"?
Морковкин