ПИСАТЕЛЬ Григорий ОСТЕР рассказывает читателям "АиФ" то, чего еще никому не рассказывал, - о пользе комплекса неполноценности, о не совсем взрослом классике Достоевском, а также открывает тайный смысл своих "Вредных советов".
- Я ЗНАЮ мальчика, который, начитавшись ваших вредных советов, изрезал книжку.
- Дайте мне скорее адрес этого мальчика, я на него посмотрю. Возможно, это психически больной ребенок. Ему, конечно, нельзя читать вредные советы, но ему нельзя читать и другие книги. Прочитает сказку про Колобка, может прийти в неистовство - и кого-нибудь съест. Ни один нормальный ребенок не будет выполнять вредные советы. Он же знает, что это советы наоборот. Только для непослушных детей.
- Воспитываясь на ваших книгах, дети привыкают к легкому чтению. Захотят ли они после этого перейти на серьезную литературу?
- Ошибаетесь, мои произведения не такие простые, в них очень много слоев. Вот, например, такой вредный совет: "Учись расстегивать крючки и платьице снимать. Не говори: "Мальчишка я и платьев не ношу". Никто не знает, что его в дальнейшей жизни ждет. Любые знанья могут нам понадобиться вдруг". Тут первый слой: глупо учить мальчика чепухе. И ребенок смеется над этим: его в школе учат массе вещей, которые ему никогда не понадобятся.
- А я, честно говоря, о другом подумала...
- Потому что вы не ребенок. Каждый понимает в меру своей задумчивости. Для взрослых - второй слой: вырастишь, женишься, жену придется раздевать в брачную ночь. В общем, пригодится. Но я сам не догадывался, что есть и третий слой! Когда этот вредный совет увидел эпиграфом на сайте трансвеститов, очень удивился.
- Вот вы и сами подтвердили, что ваши книги скорее для взрослых. Детский писатель от недетского должен все-таки отличаться.
- Мои младшие дети (Никите - 11 лет, Маше - 14) однажды сформулировали так: "Детский писатель - он и детский, и взрослый, а недетский - только взрослый". И это правильно, потому что нечестно писать книги для ребят так, чтобы родителям было совсем неинтересно.
- Не устали от такого жанра? Может, стоит что-то совсем взрослое написать?
- Я не знаю, что это такое - "совсем взрослое". Даже про Достоевского не могу сказать, что он совсем взрослый писатель. Раскольников же - чистый ребенок! А "Подростка" почитайте. Достоевский очень хорошо понимает про детей. Он понимает, что никакого настоящего взросления у нормальных людей не бывает. Полностью взрослым становится только человек погибший. И похороненный. Внутри себя самого.
- Ваши книги переводят на иностранные языки. Понятны ли они зарубежным читателям?
- Иногда при переводе смысл меняется до неузнаваемости. Например: "Нет приятнее занятья, чем в носу поковырять. Всем ужасно интересно, что там спрятано внутри. А кому смотреть противно, тот пускай и не глядит. Мы же в нос к нему не лезем, пусть и он не пристает". Американцы это переводят наоборот. Смысл такой: "Если вы не будете интересоваться тем, что у нас в носу, то и мы к вам в нос заглядывать не станем". Это потому, что у нас все друг к другу пристают, а им, оказывается, не хватает внимания друг к другу.
- На что должен жить писатель? Не честнее ли иметь еще какой-то заработок, чтобы в творчестве не очень зависеть от денег?
- Это большое заблуждение, что ради денег можно писать нечестно. Открою вам тайну: настоящие деньги могут принести только честно написанные книги.
- Многие считают вас не просто талантливым писателем, но и успешным литературным бизнесменом. Как вам удается это сочетать?
- Мои коммерческие способности сильно преувеличены. Да, сегодня книжки приносят доход, на который я могу кормить семью. По российским понятиям я отнюдь не бедный человек, но и не миллионер. Яхт и вилл за границей покупать не могу. Кстати, на Западе популярный писатель становится богатым человеком не с продажи книг, а с продажи прав на экранизацию, прав на своих персонажей для рекламы товаров. Кассеты с моими мультфильмами продают по всей стране, но я не получаю с этого ни копейки. Персонажи моих мультфильмов, по нашим законам, вообще непонятно кому принадлежат, мне - только мои тексты. Компания "Чупа-Чупс", например, несколько лет назад купила право на 25 вредных советов, которые размещала внутри конфетных оберток. Мне пришлось самому изучать законы об авторском праве и товарных знаках, чтобы вести переговоры с владельцами сети зоомагазинов в Москве, которые назвали себя "38 попугаев", не спросив у меня разрешения. К счастью, бизнесмены оказались порядочными людьми, судиться с ними не придется. Обещают платить по закону.
- Дайте хотя бы один-единственный полезный совет. Как уберечь детей от вредных привычек?
- Очень просто. Дайте им возможность, живя рядом с вами, привыкнуть не к плохому и вредному, а к полезному и хорошему. Но помните: бороться с хорошими привычками еще труднее, чем с плохими. Не дай бог, чтобы нашим детям когда-нибудь пришлось бороться со своими хорошими привычками: например, отвыкать от привычки говорить то, что они думают, и учиться не доверять своим друзьям.
- А как быть с психологическими комплексами? Мне почему-то кажется, что ваши-то дети комплексами не страдают.
- Все дети страдают комплексами, в том числе и мои. И я страдаю комплексами. Это плохо, только когда приносит человеку вред.
- А что полезного-то? Комплекс неполноценности, например...
- Комплекс неполноценности - чрезвычайно полезная вещь! Почитайте Циолковского. По его мнению, чтобы из ребенка вырос настоящий и даже великий человек, у него должен быть некий комплекс неполноценности или даже физический недостаток. Я не во всем с ним согласен, но, по-моему, комплекс полноценности значительно опаснее. Такой человек уж точно не умеет сострадать.
Казус Улицкой