Страна околдована Акуниным. Домохозяйки и пенсионеры, бизнес-леди и неформалы, в метро, электричках и лимузинах - все и везде читают его детективы. Серьезный исследователь японской культуры Григорий Чхартишвили свое творчество под псевдонимом Борис Акунин называет "литературным и деловым проектом". А беседу мы начали с его первой ставшей доступной для широкой публики книги "Писатель и самоубийство", которую критики называют уникальной для российской литературы.
План вместо вдохновения
- ПОЧЕМУ это ваше произведение посвящено проблеме суицида?
- Надо сказать, что эта книжка стала хорошо продаваться уже после появления произведений Бориса Акунина. Я думаю, что многие купили "Писателя и самоубийство", полагая, что это тоже развлекательная литература, и были разочарованы. Проблема суицида естественным образом интересовала меня в связи с тем, что я занимался японской культурой, где эта тема играет магистральную роль. Дальневосточная модель мировоззрения очень отличается от христианской в отношении к жизни и смерти. Я попал в Японию студентом, и вскоре в университетском общежитии произошел трагический случай: 18-летняя студентка выбросилась с высокого этажа и разбилась насмерть. Это и у нас часто бывает, когда едва достигшие совершеннолетия девочки из-за несчастной любви кончают с собой, но оставленная ею посмертная записка была уж больно жизнерадостной: "Ничего: в следующей жизни ты обязательно будешь мой". Это тогда заставило меня сильно задуматься.
- Помогло ли вам в жизни изучение восточной философии?
- Нет, ничего это мне не помогло. И не очень-то помогает самим японцам, которые такие же люди, как все. Ну не все же индусы живут, как Махатма Ганди, и не все русские, как Толстой или Достоевский. Мое востоковедческое образование и опыт общения с другой, принципиально иной культурой помогли мне в другом. Этот опыт дает возможность взглянуть на нашу действительность, так сказать, двумя глазами. Ведь западная цивилизация, к которой принадлежит образованная часть нашего общества, слишком прагматична, логична и, условно говоря, живет завтрашним, а не сегодняшним днем.
- Кем вы себя считаете?
- Я беллетрист. Разница состоит в том, что писатель пишет для себя, а беллетрист - для читателя. Никогда не буду писать в стол, упаси меня Боже.
- А как же вдохновение?
- К сожалению, вдохновения, как и творческих озарений, у меня не бывает. Есть план, список действующих лиц, с историей каждого из них. А потом я пишу уже готовый текст. У меня всегда очень жесткий костяк произведения, и это, с одной стороны, убыстряет и рационализирует работу, а с другой - очень "сушит" ее. И когда тебе хочется уйти куда-то в сторону, все здание романа начинает шататься и разваливаться.
Фандорин выходит в интернет
- СКОРО ли появится ваш новый роман и о чем он будет?
- В отличие от цикла про Эраста Фандорина, когда я заранее все знаю, в остальных случаях - не знаю ничего. Поэтому подготовка к написанию романа про Николаса Фандорина заключается в том, что я, так сказать, прочищаю слух: готовлюсь послушать, что он мне расскажет.
Кроме того, хочу написать литературное произведение, которое может существовать только в электронном виде. Первый опыт создания книги третьего тысячелетия - безбумажной - тоже будет про Фандорина. Но сей проект требует очень больших денег. Их у меня нет.
- Кстати, как реагируете на появление в прессе информации о ваших гонорарах?
- Вообще обсуждение финансовых проблем частного лица на публике я считаю неправильным. Это же моя интимная сфера. Но тема взаимоотношения литературы и денег кажется мне весьма интересной и очень актуальной для нашей страны. Ведь мой проект "Борис Акунин" - это не только литературный, но и бизнес-проект. Мне хочется создать ситуацию, в которой литератор, живущий в России, мог бы зарабатывать достаточно денег и создать некую культурную конструкцию, в центре которой находилось бы не издательство, не литературный агент или продюсер, а именно писатель.
- Насколько серьезно вы изучаете времена и места, о которых пишете?
- Я всегда сильно переживаю из-за вкравшихся ошибок, но меньше, чем думают те, кто их так старательно выискивает. При том, что обычно сам сижу в архивах и читаю специальную литературу, я даю свои рукописи как минимум двум экспертам, специалистам в той области, о которой идет речь в романе. Александр Дюма не особенно утруждал себя проверкой фактов. Но мне самому так интереснее работать.
- Вы переживаете за судьбы своих героев? Не плачете ли, как Флобер над своей мадам Бовари?
- Я волнуюсь за своих героев. У меня складывается такое ощущение, что я героя не придумываю: он мне про себя рассказывает, а я просто очень внимательно слушаю. Иногда я тороплюсь, забегаю вперед, начинаю писать и понимаю, что плохо его расслышал. Тогда возвращаюсь назад. Мне порой просто не хватает терпения, и спешка, которая мне, к сожалению, свойственна, приводит к тому, что в моих романах иногда появляются неточности. В этом случае я не совсем расслышал, что мне рассказывал тот или иной персонаж.
- В подобной ситуации у вас не возникает желания переписать произведение заново?
- К сожалению, это невозможно. Это все равно что жизнь заново прожить. А Фандорина я услышал не сразу. Потому что Эраст Петрович в некоторой степени гомункулус, созданный мною в пробирке, слишком, так сказать, холодным рецептурным путем. Понадобилось некоторое время для того, чтобы этот раствор взболтался и стал живым. Сейчас для меня Эраст Петрович совершенно живой человек. Я его слышу, я его вижу, у меня дома висит его портрет. Картина попалась мне на глаза в антикварном магазине, и я не мог ее не купить: портрет неизвестного чиновника, датированный 1894 годом, - вылитый Эраст Петрович.
- Неужели и седые виски были на месте?
- Седых висков немного не хватало, но я ему их пририсовал - и получился Фандорин! Теперь он висит у меня на стене, и когда я смотрю на портрет, у него меняется выражение лица. Это хороший портрет.
Жена-защитница
- НА РАБОТУ много времени тратите?
- Я не могу много работать: я ленив. Как правило, работаю в день 2-3 часа, за это время у меня в мозгу садится батарейка. А в остальное время встречаюсь с друзьями, играю на компьютере.
(У Акунина звонит мобильный телефон.)
- Зачем вам противоударный, водонепроницаемый аппарат?
- Я жутко рассеянный и все время их теряю. В этом мае потерял три телефона. Я вообще все теряю. У меня уже 7 или 8 бумажников вытащили. Все время хожу и думаю о чем-то...
- А рукописи никогда не теряли?
- У меня была одна кошмарная история: стер по рассеянности почти готовый роман. Я все всегда дублировал на дискеты, но в этот раз убрал и с дискеты, и с жесткого диска. Меня спасла жена, которая боялась за мой компьютер, так как я мог скачать из сети вирусы, и скопировала почти законченный роман к себе на дискету.
- Ваши детективы первоначально были посвящены жене. Говорят, супруга помогает вам выстраивать отношения с журналистами...
- Она просто защищает меня, потому что мне не хватает времени заниматься всякими деловыми вопросами. Жена следит за тем, когда, как и сколько я общаюсь с прессой. Я чувствую некие обязательства: раз я работаю в жанре массовой литературы и публика испытывает ко мне любопытство, значит, надо время от времени отвечать на ваши вопросы. Иначе просто невежливо. Вот все это и регулирует моя жена. Скоро я снова начну писать роман и "уйду в песок".
Страшные сны Татьяны Дорониной