Неделя "от кутюр", представлявшая наряды на весну-лето 2000, завершилась несколько дней назад в Париже
Юдашкину не хватило денег, а Гальяно - чувства меры
ДЛЯ поклонников российского модельера Юдашкина это событие было весьма грустным. С этого сезона Юдашкин перестает быть участником Синдиката Высокой моды, членством в котором (дающим ему право именовать себя "кутюрье") он так гордился. Сам модельер свое исключение из этой авторитетнейшей организации объясняет просто - не успел вовремя заплатить членские взносы (которые, по слухам, составляют 350 тыс. долларов). И в будущем году обещает вновь стать членом Синдиката.
Но у его руководства, кажется, другие планы. В Париже подозревают, что Юдашкин якобы имеет какое-то отношение к русской мафии. Поэтому перспектива его возвращения в Синдикат представляется весьма сомнительной.
Но не все гладко было и у самих французов.
Все возможные и невозможные проклятия на этот раз достались Гальяно, устроившему на подиуме под маркой "Диор" настоящий дебош, "Трехгрошовую оперу".
Разорванные во всех направлениях и небрежно заново сшитые платья, с подкладкой, сверкающей лейблами "Диор"; тюрбаны из детских воздушных шаров, закрученных "сосисками"; бечевки вокруг пояса вместо традиционных ремней, с привязанными к ним тысячами ненужных мелочей: от пустых бутылок из-под виски и пластмассовых расчесок до ключей, вилок, ложек и использованных пакетов чая. Стон несся с рядов клиенток дома, грозовое молчание висело над сектором с редактрисами журналов моды.
Открытое неприятие коллекции влиятельными журналистами высшие чины империи "Диора" уловили еще во время первого из двух дефиле. Был поднят флаг тревоги, и в действие вступил план спасения лица и престижа дома. Придумали созвать в срочном порядке на следующий день суперприватный обед Джона Гальяно и Бернара Арно, французского миллиардера, владельца концерна LMVH, в структуру которого и входит "Диор".
Уже вечером сразу же после провалившихся дефиле курьеры развезли по Парижу личные приглашения Арно сорока самым важным и формирующим мнение в мире моды редакторам и обозревателям. Но, к счастью, не все еще покупается (или так задешево продается) в не совсем искреннем мире моды. 30 журналистов из 40 вдруг неожиданно заболели или оказались недосягаемыми для звонков и курьеров.
Как остроумно заметил один из французских редакторов "Elle", что когда в начале века Марсель Дюшам, чтобы бросить вызов буржуазному вкусу, выставил в Музее современного искусства писсуар, перейдя таким образом рамки дозволенного, цели он своей добился, смутив умы и вызвав скандал. Уже потом, много позже, он был признан одним из великих этого века. Но то был 1920 год, вкус и силу набирала деконструкция, сейчас же на пороге нового тысячелетия искусство, и мода в том числе, должны скорее собирать и созидать, чем разрушать. Достаточно бросить беглый взгляд назад, чтобы заметить, что там, где Гальяно, новоявленный гений (никогда даже не заходящий в ателье, чтобы посмотреть, как обшиваются платья с его эскизов), пытается застолбить свое первенство, уже давно прошли другие: британский дуэт Мак Ларен и Вивьен Вествуд и японец Рей Кавакубо.
Вечернее платье из тельняшки
ПОЖАЛУЙ, впервые так громко и в полную силу именно во время последней Недели Высокой моды стала звучать антитеза, противопоставляющая двух "G" французской и мировой моды: Джона Гальяно и Жан-Поля Готье. И впервые второй вчистую выиграл поединок, показав свою индийскую коллекцию, полноправными элементами которой стали вещички, милые сердцу Готье, но с самой Индией имеющие только посредственную связь. Например, моряцкая тельняшка, растянутая мэтром в женское вечернее платье и обшитая воздушными страусиными перьями. Или застиранные джинсы, превратившиеся в шикарный вечерний прикид, засверкав тысячами огней от усыпавших их нитей с хрустальными бусиками.
Славу кутюрным дамам создают журналисты, а прибыль приносят клиентки. Количество заказов, сделанные той или иной клиенткой, звучит как сводка с фронта военных действий.
Лихорадка распродаж не прошла и мимо Карла Лагерфельда, нынешняя коллекция которого для "Шанель" буквально очаровала весь Париж, омолодив излюбленные линии 50-х годов не только самой мадемуазели Коко, но и месье Диора с идущим от его new-look маленьким аккуратным укороченным жакетиком и юбкой колокол, спадающей большими плиссированными складками от затянутой поясом или ремешком талии (приближающейся к легендарной осиной).
Лагерфельд укоротил конский хвост
ЛАГЕРФЕЛЬД по-своему готовится к встрече ХХI века: сменил собственную прическу - на лоб упала прядь волос, а его вечный конский хвост сзади значительно укоротился, почти исчезнув; открыл на улице Лилль в Париже (7-й округ) магазин "7 L" в стиле дзен, посвященный фото и книгам о фотографии; и, наконец, решил расстаться со своей знаменитой коллекцией мебели XVIII в., декорировавшей его дом в Бретани и квартиру на улице Университет в Парижском квартале Сен-Жермен-де-Пре. "Я расстаюсь со всем сразу, как должен делать настоящий коллекционер. Библия напоминает об этом: есть время собирать и время разбрасывать... Я хотел сделать из моего дома в Бретани музей, посвященный искусству XVIII в., но я жил под дамокловым мечом налета вандалов и взломщиков. Слишком много во Франции опасности. Тем более я не хотел бы быть запачкан какими бы то ни было подобными событиями, иначе из жизни исчезает легкость".
Сотни лотов аукциона Christie в Монако, состоящих из дорогих сердцу Лагерфельда вещей, обещают богатую выручку - специалисты оцениват собрание кутюрье в сумму от 20 до 30 миллионов долларов.
Платье, готовое на все