ЧЕРНАЯ полоса в жизни солдата срочной службы Данилы Агафонова наступила сразу же после его 19-го дня рождения. Из-за недобора контрактников его взвод передислоцировали из Ленинградской области в Ножай-Юртовский район Чечни. Так, за полгода до дембеля, срочник оказался в зоне боевых действий.
ПОСЛЕ суточного дежурства 19 ноября 2000-го Данила столкнулся перед входом в казарму с двумя контрактниками - Анатолием Якушиным и Сергеем Гориковым (фамилии изменены. - Ред.).
Роковой день
ОТНОШЕНИЯ с ними у замкомвзвода Агафонова не складывались давно. Он частенько заставлял взрослых мужиков, как и всех остальных вояк, драить сортир, чистить оружие, ходить в наряды. Те матерились и не раз обещали жестоко наказать зарвавшегося "салагу". Они ждали подходящего момента, только никак не могли найти повод заманить его к себе в комнату, чтобы устроить разборку без свидетелей. И вот в День артиллериста контрактники очень настойчиво предложили выпить старшему сержанту Агафонову за его новые лычки. Они не дали Даниле сдать автомат, заряженный боевыми патронами, в оружейную комнату.
На столе уже стояла тепленькая бутылка местного самогона. Контрактники выпили, но Данила к выпивке не притронулся. "Брезгуешь? - выдохнул Якушин. - А помнишь, как ты нас гонял, как каких-то новобранцев? Нас, прожженных зоной мужиков? Не знал? Я недавно за убийство срок "отмотал". А кореш Серега должен был за квартирную кражу сесть. Вот мы сюда, на войну, и записались добровольцами. В комендатуре служить. С нами дружить надо было, - с последними словами Якушин взял автомат Агафонова, передернул затвор и наставил на Данилу. - Сейчас ты вместе с Серегой сходишь к себе, возьмешь свои теплые штаны и обменяешь на бутылку у местных. Если кому сболтнешь лишнего, поступим с тобой, как со "стукачом" на зоне".
Даниле ничего не оставалось, как повиноваться. Когда водка снова закончилась, изрядно захмелевшие контрактники решили все же позабавиться с замкомвзвода. Как обычно, первую скрипку и на этот раз исполнял Якушин: "Давай, старший сержант, снимай портки. Будем из тебя женщину делать". Когда Данила попытался встать и уйти, контрактник сбил его с ног.
Из материалов уголовного дела N 14/33/0625-00: "...Они били меня с двух сторон по всему телу: почкам, печени и по лицу, я только старался прикрывать голову руками. Я был весь в крови. Когда они немного успокоились, я пошел к дверям, чтобы выйти. Якушин толкнул меня ногой в спину, и я упал с крыльца, ударившись головой о бетон".
..."Подследственный Агафонов, вы признаете себя виновным в двойном убийстве?" Данила смотрел на судью остекленевшими, невидящими глазами. "Агафонов, вы слышите меня? Отвечайте на поставленный вопрос!" - "Нет. Не признаю". - "Вы подтверждаете, что произвели несколько хаотичных очередей из АК-74 N 8367295 по сослуживцам?" - "Не... - в горле Данилы стоял комок, - я не помню. Я же говорил, что ударился головой о бетонные ступеньки и отключился. Сколько я находился без сознания, сказать не могу. Когда очнулся, в руках у меня был еще теплый автомат с одним патроном в магазине. Потом я шел по гарнизону. Куда, не знаю. Помню только, что все время повторял одну и ту же фразу: "Что случилось?"
Судилище
ЗА 10 месяцев следствия у Данилы сменилось три адвоката, каждый хотел только денег. В общей сложности Валентине Даниловне, матери солдата, пришлось занять у знакомых и в банке семь тысяч долл. Тогда у нее не было времени подумать, как она будет возвращать такие деньжищи со своей мизерной пенсии. Главное - спасти сына. Но и это не помогло. 13 августа 2001 года Северо-Кавказский окружной военный суд вынес приговор. 12 лет исправительной колонии строгого режима и лишение звания "старший сержант".
Валентина Даниловна кинулась к сыну, которого уже выводили, закованного в наручники, из зала. Прорвавшись сквозь охранников, обезумевшая от горя женщина обняла напоследок свое единственное дитя. Сквозь рыдания она просила у сына прощения за то, что отпустила его в "эту проклятую армию". "Мамочка, - прошептал Данила одними губами, - что бы тебе ни говорили, знай, я не убивал их..."
Теперь раз в три месяца Валентина Даниловна трясется в небольшом колхозном автобусе, чтобы повидаться с сыном. И каждый вечер в календаре она отмечает крестиком день, стараясь хоть так приблизить час освобождения сына.
Нашему корреспонденту удалось встретиться с Данилой в колонии. "У меня не было каких-то выдающихся планов на жизнь, - откровенно поведал он. - Все, как у всех. Училище, институт, дети, со временем бы скопил на машину. Если бы не Чечня. Там я испытал на себе, как свои избивают своих. Иногда избиение выливалось в убийство. Точнее, в подстрекательство на самоубийство. Один мой сослуживец, не выдержав вечных унижений и издевательств со стороны контрактников, схватил гранату, выдернул кольцо и взорвал себя. Обидно, что его мучителей даже не поцарапало. Собрав останки погибшего, они отправились заливать смерть парня водкой. А через несколько дней наш комбат отправил родителям погибшего солдата похоронку. А следом и груз-200. Как сейчас помню эти бездушные, лживые строчки: "Ваш сын погиб смертью храбрых, выполняя свой священный долг перед Родиной..." Со всех солдат тогда офицеры взяли подписку о неразглашении правды инцидента. А уж произошедшее со мной я вообще не хочу обсуждать. Все равно правду до конца не узнать".
Вот, казалось бы, и все. История Данилы Агафонова закончилась. Кто-то говорит, что за двойное убийство парень получил слишком мягкое наказание, другие, напротив, ему сочувствуют.
Из последней записи дневника осужденного Д. Агафонова: "...еще сильнее замкнулся. Постоянно твержу себе, как молитву, что смогу выдержать это тяжелое испытание "зоной". Главное - не обозлиться, не сломаться и не поверить в то, что я - убийца".
"Я зарезала отца и мать. Так им и надо"