О некоторых вопросах, связанных с изучением истории КПСС, наш корреспондент А. Логинов беседует с доктором исторических наук, профессором Н. Н. МАСЛОВЫМ.
КОРР. Николай Николаевич, наши читатели пишут, что нынешние студенты предпочитают изучать историю партии по публикациям в газетах и журналах, а не по учебникам. Наверное, это прямой укор историкам.
Н. М. Да, историческая наука оказалась в сложном положении. Начавшаяся перестройка позволила раскрыть те явления нашей истории, которые десятилетиями замалчивались или толковались предвзято, и тем самым разрушила многие устоявшиеся представления о тех или иных событиях жизни страны и, в частности, истории партии. В научный оборот вводятся неизвестные ранее документы и факты, воскрешаются забытые имена. Однако новое представление еще не сложилось в целостную систему.
Сейчас в авангарде перестройки знаний о прошлом оказались журналисты и литераторы. Они, как разведчики, обращают наше внимание на забытые факты, пишут о людях, которые стояли у истоков партии, делали революцию, но которых новое поколение совсем не знает, поскольку они были вычеркнуты из истории. Да и сами историки пока еще чаще выступают в массовых изданиях, чем в специализированных журналах, в редакциях которых все еще сильно господство старых, догматических представлений о нашей истории.
Мы сейчас переживаем этап критического переосмысления прошлого. И в этом процессе нам предстоит в первую очередь выделить все то ценное, что накопила историография партии за время своего существования. Но в то же время отсечь все то, что нам мешает идти вперед.
КОРР. А что нам мешает?
Н. М. Засилие догм и стереотипов. Назову некоторые. Во-первых, у историков сложилось представление о бесконфликтном развитии социалистического общества. Мы в основном говорили о достижениях, победах, успехах. А в жизни были противоречия, была борьба: успехи сменялись неудачами, победы чередовались с поражениями, определенный прогресс в экономике в какой-то отрезок времени сменился периодом застоя. Вот эта реальность зачастую исчезала из наших трудов.
Во-вторых, у нас длительное время господствовало представление о непрерывном и автоматическом возрастании роли партии. А ведь В. И. Ленин не признавал никакого автоматизма в утверждении руководящей роли и авторитета коммунистического авангарда в обществе. Он считал, что авангардная роль партии, какая бы славная история ни стояла за ней, производна от ее политики, прочности связей с массами, стиля и методов деятельности, от ее результатов. Любое отставание партии от динамики преобразований, от настроений масс чревато серьезными упущениями в формировании общественного сознания, сбоем ритма созидательной работы.
В-третьих, полное отрицание позитивной исторической роли людей, которые когда-то в чем-то ошибались. А ведь среди них оказались такие неординарные фигуры, как Н. Бухарин, А. Рыков, М. Томский, Н. Крестинский, Л. Каменев, Г. Зиновьев и многие- многие другие.
В-четвертых, нам очень мешает абсолютизация партийных документов. А ведь отношение к ним должно быть критическим, т. е. аналитическим. Под этим я имею в виду не только анализ документа с позиций времени, в котором он появился, но и учет того, с какой целью он создавался, какие личности и в чьих интересах его составляли. Уже сейчас нам ясно, что, например, известное постановление ЦК КПСС от 30 июня 1956 г. "О преодолении культа личности и его последствий", сыгравшее большую роль в идеологической работе партии, нуждается в научной переоценке. Нельзя не видеть, что хотя в нем говорится об объективных и субъективных причинах культа личности Сталина, оно не дало классовой и до конца объективной оценки этому явлению.
В-пятых, все еще господствующая догматическая оценка социализма, который мы построили. Мы все время утверждали, что он был построен на основе ленинского плана и ему соответствует. А сейчас мы вынуждены признать, что при И. Сталине произошла грубая деформация социализма, что нам надо очиститься от вызванных сталинизмом наслоений и прийти к ленинскому понятию социализма.
В-шестых, нам мешают субъективизм и схоластика в оценке сложных явлений, как в жизни общества, так и в истории партии. В нашем недалеком прошлом это порождало отрыв слова от дела, способствовало возрождению теории героя и толпы, поощряло субъективное переписывание многих страниц нашей истории.
Все эти и другие недостатки мы, историки, обязаны преодолеть. Тем более, что у нас есть ленинская концепция историографии: Нам надо лишь ее возродить, очистить от наслоений сталинского периода и времени застоя, от сознательных извращений истории в угоду той или иной личности.
КОРР. Николай Николаевич, некоторые наши читатели рассуждают примерно так: прошлое - это уже история. Что было, то было. Зачем нам нужно ворошить его?
Н. М. Они, конечно, правы в том, что прошлое было в одном варианте. Историю вспять не повернешь. Но будущее? Оно же альтернативно. И нам нужно выбирать лучший вариант. А с каких позиций оценивать эту вариантность? Почему бы не через анализ прошлого и его уроков?
И вот тут перед нами, историками, встает проблема цены исторического развития. Самая антигуманная сторона статьи Н. Андреевой в "Советской России" как раз и заключается в том, что автор сбросил со счетов цену ошибок в проведении коллективизации и индустриализации, цену просчетов Сталина и его ближайшего окружения в предвоенные и военные, годы, в период послевоенного восстановления народного хозяйства. Великую и во многом неоправданную цену мы заплатили за все это. Цена эта измеряется миллионами человеческих жизней.
КОРР. Что нужно сделать в первую очередь, чтобы преодолеть недостатки в историографии партии?
Н. М. В первую очередь нам нужен доступ к подлинным партийным документам. Как можно анализировать работу XX съезда партии, если до сих пор не издан полный стенографический отчет о его работе?
Мы, историки, о роли партии в Великой Отечественной войне написали уже много. Но квалифицированного анализа деятельности Государственного Комитета Обороны до сих пор нет. Почему? Из 10 тысяч его постановлений опубликовано совсем немного. Как в этих условиях анализировать?
Другая важная задача - это, опираясь на документы, по-новому подойти к освещению истории нашей партии. Нам нужен критический анализ, опирающийся не на внешнюю сторону событий (как это нередко бывало в прошлом), а на глубинную информацию, на выяснение истоков явлений.
КОРР. В последнее время много споров вокруг личности и деяний Сталина. Как бы вы ответили одному из наших читателей, задавших вопрос: а был ли Сталин коммунистом?
Н. М. Да, был. Но не ленинцем. И не вижу в этом противоречия. Ведь еще К. Маркс и Ф. Энгельс писали о неоднозначности социалистической теории. В ней, наряду с научным, существовали утопический, мелкобуржуазный, консервативный социализм и другие. Так вот Сталин стремился, в меру своих представлений, построить коммунизм, основанный на командовании массами, на уравниловке и аскетизме, на унификации сознания людей, на страхе и насилии. Но это то, что называется "казарменным социализмом", который хорошо сочетался с необъятностью личной власти Сталина и злоупотреблениями ею. А это искаженный и вульгаризированный вариант ленинского плана построения социалистического общества. Тот вариант, который дорого нам обошелся и увел нас в сторону от цели.
Под свои представления "казарменного социализма" Сталин в первую очередь начал перестраивать партию. Ему и его окружению нужна была не марксистская партия, построенная на демократических принципах, а партия, в основе деятельности которой были бы командно-административные методы. И вовсе не случайно военная лексика преобладает в речах И. Сталина, когда он говорит о партии, - "командный состав и штаб пролетариата", "орден меченосцев внутри государства Советского". А в речи на февральско-мартовском (1937 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) он подчеркивает, что в партии 3 - 4 тыс. руководителей, составляющих ее, партии, генералитет, 30 - 40 тыс. деятелей среднего звена (офицерство) и 100 - 150 тыс. низовых работников районного звена (унтер- офицерство) ("Правда", 29 марта 1937 г.).
И нам не следует скрывать того, что бюрократизм и командно-волевые методы руководства, проникнув в нашу партию, дают знать себя и сейчас. И не случайно лозунгами перестройки стали демократизация и очищение партии от бюрократизма. Думаю, что и на предстоящей XIX партийной конференции вопросы борьбы с бюрократизмом в партии, освобождение ее от наслоений предыдущих периодов получат свое дальнейшее развитие и будут решены кардинально.
Керенский