В дневниках бывшего статс-секретаря Екатерины Великой Адриана Моисеевича Грибовского среди многого из того, о чем на уроках истории в школе нам как-то забывают рассказать, содержится и описание полицейской операции, которую условно можно назвать "Чистые руки".
САМ Адриан Моисеевич, достигнув во время правления Екатерины высоких придворных чинов, почестей и доходов, после смерти обожаемой Государыни впал в немилость наследника престола. За ним, как и за любым приближенным к кормилу власти, водились грешки, казавшиеся с высоты придворного величия крошечными. Для дворянина же, "вышедшего из случая", как тогда это падение называлось, они обратились в полновесные преступления, за которые Грибовский и сел - сначала в Петропавловскую, а потом и в страшную Шлиссельбургскую крепость.
Среди прочего вздора ему инкриминировали преступление, совершавшееся, как правило, людьми того круга, в котором вращался Адриан Моисеевич. Собственно, даже и не преступление, а так, мелочь! Его обвиняли в том, что он присвоил казенных крестьян в личную собственность. Делов-то! Дали ему за службу 40 тыс. десятин чернозема в Новороссийской губернии, отвоеванной у турок, а что в том проку, коли земельку обрабатывать некому? Ну забыли ему мужичков приписать! Пошел он к своему приятелю, генерал-лейтенанту Хорвату, изложил проблему. Тот рад служить хорошему человеку, взял да и перегнал 120 семей хохлов, приписанных к казне, на земли Грибовского, да там их закрепили документально.
Пока барин в Питере высоко летал, хохлы сидели тихо, а как сверзился он с высот, тут же жалобу и настрочили, чем очень порадовали недругов Грибовского.
Кабы не удавили императора Павла устроители государственного переворота, бог его знает, до чего досиделся бы Адриан Моисеевич! Однако хоть и отпустили его в свое имение после вступления на трон императора Александра, но ко двору более не звали и конфискованного не вернули.
Когда Наполеона принесла нелегкая, в Москве со всем имуществом сгорел дом Грибовских. Взялся барин поправить делишки, пустившись в коммерческие обороты по части винного откупа, да и тут приказчики (из собственных крепостных, шельмы!) барина "обули как Филю в лапти". Образовалась недоимка казенная, а тут дочку замуж надо отдавать! Пришлось набрать долгов на триста тысяч.
Недоимку покрыл, дочку за коломенского городничего выдал, да и объявил себя банкротом. Ввиду разорения от Наполеона признали Адриана Моисеевича обанкротившимся "по несчастному случаю". Заключили сделку с кредиторами: выплатить по столько-то копеек с рубля долга, проценты там какие-то, на сколько-то лет. Словом, вывернулся было!
Но одна из кредиторш затеяла тяжбу, требуя в уплату ей по долгу передать имение, которое прикупили, заняв денег, для приданого дочери. На спорное имение наложили запрещение.
АДРИАН Моисеевич, ведя затяжную судебную кампанию, живейшим образом интересовался тем, что происходит в чиновничьих кругах. Живя в имении в ста верстах от Москвы, он частенько скрашивал свои досуги чтением газет, находя в них полезную информацию для устройства своих запутанных дел, попутно внося заметки в дневник, снабдив тем самым нас с вами любопытнейшими свидетельствами эпохи.
Так появилась его заметка о том, как осенью 1826 года подослан был к обер-секретарю 7-го департамента Сената Спасскому московский купец Кожевников со взяткою в 2 тыс. рублей. Деньги эти были помечены, и через пять минут после вручения "дара" в кабинет чиновника явился полицмейстер, подношение было обнаружено и изъято. Спасского отправили в тюремный замок, где подвергли допросу. Он сознался в приеме денег, в этот раз и прежде тоже. Его дом и имущество были отписаны в казну, а сам он отдан под суд Уголовной палаты.
Через некоторое время таким же способом пойманы были судья Московского уездного суда 2-го департамента Тверитиков и секретарь Московской Управы Благочиния (род полицейского управления) Соколов.
"Московские Губернские Ведомости", в которых Грибовский прочитал о поимке нечистых на руку чиновников, клеймя тех воров позором, вовсю превозносили сенатского же обер-секретаря Баженова, которого называли "столь же честным и бескорыстным, сколь нечестны и корыстны были Спасской и вся компания "уловленных", вместе взятые".
Баженова, провернувшего эту операцию, Государь пожаловал орденом Св. Владимира 3-й степени и 5 тысячами рублей денег.
Адриан Моисеевич по сему поводу записал в своем дневнике: "Но если б Государь знал, что "бескорыстный" Баженов за сложение наложенного Рязанской Уголовной Палатой в 1822 году на имение моей дочери запрещения взял с меня лично 500 рублей и что имение находится по сию пору в том же самом запрещении, то г. Баженов вместо награды получил бы равное со Спасским воздаяние!"
Возмущение Грибовского понять можно: названный "честным" Баженов нарушил старинную заповедь русского служилого человека: "Взял - сделай!" Если же чувствуешь, что "не в силах", то подношение не бери, оставь человека "с носом", то есть с тем, что он тебе приносил. Отсюда и выражение пошло: "остаться с носом" - совсем, значит, худо дело, если чиновник не взял принесенное ему.
Нам же из этого давнего происшествия можно сделать вывод: в России борьба с отдельными чиновниками получается неплохо, а с лихоимством вообще - гораздо хуже!
МАФИЯ на отдыхе